Бродский Иосиф: Полторы комнаты и весь мир - отрывок из радиопередачи "Поверх барьеров" радио Свобода

Иван Толстой: Иосиф Бродский в записи нашей нью-йоркской сотрудницы Натальи Дубравиной. 8-е февраля 82 года. 75-летию Лидии Чуковской и 100-летию Корнея Ивановича была посвящена передача, подготовленная в Мюнхене и Париже. 82-й год. Диктор Татьяна Вербицкая.

Татьяна Вербицкая: Поэт Иосиф Бродский, ныне проживающий в Нью-Йорке, в ответ на нашу просьбу начал свое выступление экспромтом по телефону с приближающейся юбилейной даты Корнея Чуковского. Включаем звукозапись.

Иосиф Бродский: Имя Чуковский знакомо всякому человеку, кто говорит по-русски. Корней Иванович Чуковский, столетие которого исполняется на днях, был совершенно замечательным поэтом, переводчиком, автором многочисленных статей по истории литературы, но прежде всего, конечно, мы все его знаем как автора детских стихов. То есть, если каким-то образом наша речь сложилась, чисто человеческая, а не литературная речь, Чуковский сыграл в ней огромную роль.

Чуковский занялся этой деятельностью, то есть детской литературой, совершенно не потому, что это входило в его планы. Чуковский начинал как литератор в 10-20 годы этого столетия, среди его знакомых, то есть среди тех, с кем он непосредственно имел дело как литератор, были люди самого разнообразного ранга, калибра – Мандельштам, Ахматова, Маяковский, Репин.

Поначалу, если я не ошибаюсь, Чуковский занимался переводами. Я, например, помню, что читал стихи Уитмена впервые в переводах Чуковского и в переводах Бальмонта. Корней Иванович занялся детской литературой, я думаю, по соображениям, скорее связанным с чисто физическим выживанием, нежели с его чисто профессиональным интересом, другое дело, что это у него стало совершенно замечательно получаться. Как всегда, если что-то получается, человек начинает этим заниматься больше и больше. Я полагаю, дела обстояли именно так. Но главным образом средний читатель знает Чуковского как автора «Айболита», «Мойдодыра» и этой замечательной книжки, антологии детского творчества, «От двух до пяти».

Но Корнеем Ивановичем Чуковским участие Чуковских в русской литературы не ограничивается, я имею в виду дочь писателя Лидию Корнеевну Чуковскую, историка русской литературы, то есть литературоведа и автора самостоятельных художественных произведений, то есть автора романов «Опустелый дом» и «Спуск под воду». Единственное, может быть, что объединяет дочь профессионально с отцом – это, я полагаю, литературная критика, исследовательская деятельность в области литературы, ибо Лидия Корнеевна - один из самых крупных специалистов в России по творчеству Герцена, например. Жизнь ее сложилась, в общем, может быть, более драматическим образом, нежели жизнь большинства ее современников. Ее муж погиб во время террора, если я не ошибаюсь, в 37 или 38 году, именно тому, что последовало за его смертью, посвящен роман «Опустелый дом». Кроме того, я думаю, ее имя навсегда останется в анналах русской литературы как имя Пимена, до известной степени, не столько при царствовании Годунова, сколько при царствовании Ахматовой в русской литературе, которое никогда не кончится.

к себе после разговоров и встреч с Ахматовой, просто стенографировала по памяти содержание этих разговоров. И память у нее, как говорила сама Ахматова, «хищная», то есть она запоминала практически все. За последние 10 лет вышли в свет три тома ее разговоров с Ахматовой – это нечто совершенно уникальное. Я не знаю в общемировой литературе явления параллельного порядка, разве что за исключением в английской литературе - доктор Джонсон и его секретарь Босуэлл или, с другой стороны, диалоги Платона. Я думаю, что для наших дней, по крайней мере, для русской литературы, для русского читателя, литераторов будущих поколений это будет оказывать влияние, что и на всю умственную деятельность человечества оказывают диалоги Сократа, записанные Платоном. При этом я бы хотел добавить, что у Чуковской гораздо меньше отсебятины, чем у Платона.

Во время Второй мировой войны Лидия Корнеевна была эвакуирована в Ташкент, где она поддерживала чрезвычайно близкое знакомство с Ахматовой. Именно тогда, я полагаю, ей пришла в голову идея записывать разговоры с Анной Андреевной. Обо всем этом она говорит в предисловии к своему первому тому, я думаю, нет необходимости в моем пересказе.

с точки зрения зрения абсолютно самоубийственна. Но дешифровкой, то есть переписыванием мемуаров, ее деятельность не ограничивается: на протяжении многих лет она выступает, если угодно, в качестве совести русской литературы, ее выступления в защиту разнообразных литераторов, которые подвергаются в той или иной степени преследованиям, в частности, все это началось с момента гонений на Солженицына. Не говоря уже о том, что она выступала и в мою защиту чрезвычайно активно. Она продолжает этим заниматься, несмотря на катастрофически ухудшающееся состояние ее здоровья.

Иосиф Бродский