Фокин П. Е.: К. И. Чуковский и A. M. Гаркави

Звено, Вестник музейной жизни
2007

В декабре 1949 К. И. Чуковский получил из Ленинграда письмо от молодого аспиранта Ленинградского государственного, университета Александра Мироновича Гаркави. Молодой учёный, работавший под руководством Владислава Евгеньевича Евгеньева-Максимова над диссертацией "Становление и развитие революционно-демократической поэзии Некрасова в 1840-1850-е годы", предлагал для 12 тома Собрания сочинений Некрасова, подготовкой которого в это время был занят Чуковский, ряд материалов, найденных им в архивах Ленинграда. Чуковский сразу же откликнулся очень тёплым и приветливым письмом:

"Глубокоуважаемый А[лександр] М[иронович] - Все Ваши предложения принимаю с радостью. Мне нужно решительно всё: и цензурное дело о романе "Мёртвое озеро", и доказательства, что о "Воспоминаниях Булгарина" написал (как я и думал) Белинский, и официальные отношения Н[екрасо]ва в Цензурный Комитет, и поправки ко всем предыдущим, томам. Очень хотелось бы, чтобы Вы как можно ближе встали к нашему изданию Некрасова. Подборка и текстовая сверка ленинградских материалов будет нам очень нужна. Конечно, комментарии должны быть ваши, но - после того, как мои комментарии признаны "излишне длинными", после того как комментарии М. М. Тина (очень серьёзные, вдумчивые) велено сократить до последних пределов - я считаю своим долгом предупредить Вас о максимальной краткости, которая в настоящее время требуется от всех комментариев. Будет лучше всего, если Вы пришлёте нам официальные письма Некрасова или другой материал с Вашими комментариями, чтобы мы могли списаться (на основе присланного) о наших установках и пожеланиях. Если здоровье (очень шаткое) позволит, я приеду в Л[енингра]д и буду рад познакомиться с Вами и с Вашей диссертацией. С искренним уважением, К. Чуковский"¹.

С этого времени между исследователями завязалась переписка, которая длилась в течение двадцати лет - до самой смерти Чуковского. В личном фонде A. M. Гаркави в Государственном архиве Калининградской области (Фонд Р-359) хранятся фотокопии 90 писем и телеграмм Чуковского к Гаркави, которые составляют яркую главу в истории отечественной филологии.

он начинал под руководством Бориса Михайловича Эйхенбаума, с которым был знаком ещё до поступления в университет. Гаркави был племянником Юрия Николаевича Тынянова (жёны Тынянова и Мирона Гаркави были родными сестрами) и с детства был окружён литературными интересами. У Эйхенбаума Гаркави занимался исследованием творчества Лермонтова. Диплом он защитил с отличием и был рекомендован в аспирантуру, однако партбюро его кандидатуру не одобрило, а вскоре началась травля Эйхенбаума, Борис Михайлович был вынужден покинуть университет, а судьба его ученика оказалась более чем туманной. Помощь пришла с неожиданной стороны. Талантливого молодого человека пригласил к себе в аспирантуру Евгеньев-Максимов, с тем, правда, условием, что он будет заниматься Некрасовым. Так определился круг будущих интересов Гаркави. Предложение Евгеньева-Максимова, надо заметить, было сделано не на пустом месте, работа, которую опубликовал к тому времени Гаркави, была посвящена творческим связям Лермонтова и Некрасова.

Александр Миронович обладал даром архивного исследователя, его участие в работе над 12 томом собрания сочинений было очень плодотворным. Он готовил тексты к публикации, писал к ним комментарии, проверял по просьбе Чуковского различные материалы. Работа над 12 томом шла трудно, его издание несколько раз откладывалось, менялся состав, структура, характер комментариев. Подготовка растянулась на несколько лет. Книга вышла только в апреле 1953. Всё это время между Чуковским и Гаркави шла интенсивная переписка научного характера - более 30 писем за 3 года. Подводя итоги в ноябре 1951, Чуковский сообщал Гаркави: "Ваше участие в работе над XII томом выразилось в:

1 "Записной книжке Некрасова" (кроме "Гумболъта")

2 "Открытых письмах" (кроме "по поводу нелитературного объяснения")

4 Обращениях в цензуру

5 Рецензиях на "Стих." Витусова и басни Крылова

6 Вариантах к "Старушке"

7 Фельетоне "Журнальные отметки"

" ².

В январе 1951 Гаркави послал автореферат своей кандидатской диссертации в Переделкино. Чуковский откликнулся в шутливой форме, но с нескрываемым уважением: "Дорогой Александр Миронович. "Старик Чуковский вас заметил и, в гроб сходя, благословил". Спасибо, что прислали "Автореферат". Насколько я понимаю, в него входит и Ваша статья о "Саше", и другие статьи, с которыми я уже успел ознакомиться. Статьи превосходные: насыщены свежими мыслями, выраженными с присущим Вам изяществом формы. Как жаль, что во время моей некрасоведческой юности Вас ещё не было на свете: скольких ошибок избежал бы я в те времена, если бы у меня был тогда такой проницательный и любящий дело товарищ. Уверен, что Вы будете увенчаны желанной победой - и что работа Ваша будет напечатана и что Вы продолжите её"³(Дорогой Александр Миронович. Не хотите ли месяц пожить со мной в Переделкине под Москвой. У меня машина ("Победа"). Езда - 40 минут от Москвы. Я болен, а между тем у меня есть срочная работа, которую мы сделали бы вместе. Деньгами я Вас не обидел бы. Двинули бы в производство XII том. О диссертации не спрашиваю. Уверен, что она сошла блистательно. Пожалуйста, приезжайте, не пожалеете. Если не хотите жить в Переделкине, могу устроить Вас в Москве, но хотелось бы в П[еределки]не. Там живут сейчас Каверин, Федин, Фадеев, временами Катаев; у меня пять комнат, три балкона, большая терраса. Не знаю, как Вы, а я очень, очень люблю апрель в подмосковной. Право, приезжайте⁴ приезжал в Переделкино, хотя и пробыл там гораздо менее месяца - он был домосед, да к тому же молодожён. Учёные потом встречались ещё не раз: и в Переделкине, и в Москве, и в Ленинграде на Некрасовских конференциях. Помимо обмена информацией, часто очень специальной и частной (так, в февральском письме 1952 Чуковский спрашивает: "Как это ни странно, я (из-за наркотиков) совершенно забыл, как фамилия товарища Министра народного просвещения, который в конце 1849 года объявил Некрасову величайшее повеление. Сообщите, пожалуйста!@⁵) письма содержат замечания и уточнения к научным публикациям, которыми постоянно обменивались между собой учёные. Выдающийся стилист, Чуковский учил своего младшего друга секретам писательского ремесла: "<...> Ваши наблюдения, знания и мысли гораздо выше Вашего стиля, - пишет он 15 февраля 1952. - Уже самое заглавие статьи "История создания Некрасовым ания стихотворений" (эти два "ания", эти три родительных падежа один за другим, это казённое "Некрасовым") нисколько не гармонирует с её содержанием. И можно ли начинать статью со слова "будучи"? И к чему три деепричастия подряд: "будучи", "подчиняя", "достигая"? Я пишу Вам об этом так откровенно, потому что люблю Ваш талант, крепко верю в него, знаю, что перед Вами блестящее научное будущее. Вы только начинаете, а уже внесли такие солидные вклады в некрасоведение. Не хотите ли Вы, написав о "Саше" прислать свою рукопись мне - я с удовольствием приму участие в её стилистическом оформлении - т. е. просто изложу Вам свои мельчайшие придирки. Авось пригодятся"⁶. Делая такого рода замечания, Корней Иванович в свою очередь просил не щадить его авторского самолюбия. Получив от Гаркави отклик на первое издание "Мастерства Некрасова", он сетует: "Вы прислали мне несколько ценных поправок для злосчастного моего "Мастерства", но их мало; очевидно, Вы щадили моё авторское самолюбие, - напрасно! Я таковым не обладаю ни в малейшей степени. Если будет досуг, не ленитесь подкинуть мне ещё десятка три или четыре Ваших возражений и поправок"⁷.

При взаимной любви, оба оставались верными служителями науки и истины. Несмотря на разницу в возрасте и неизменный пиетет, Александр Миронович, когда был уверен в своей правоте, деликатно, но твёрдо вступал в полемику не только по частным, но и по принципиальным вопросам изучения и издания некрасовского наследия. Высоко оценивая вклад Чуковского в становление и развитие некрасовской текстологии, Гаркави, например, считал неправомерным возведение в абсолют, как это делал Чуковский⁸, принципа предпочтения книжной публикации перед журнальной. Называя такой подход "прямолинейным", Гаркави приводил примеры, когда журнальная публикация оказывалась более свободной от цензурных искажений, чем последующая книжная⁹.

Однажды, "старик Чуковский" не выдержал: "<... > не кажется ли Вам удивительным, - пишет он 21 февраля 1957, - что, называя меня в письме "лучшим некрасоведом", Вы во всех своих печатных статьях неукоснительно подчёркиваете мои ошибки и промахи. Получая от вас оттиски Ваших статей (с такими задушевными надписями), я заранее знаю, что, чуть только дело дойдёт до меня, в этом оттиске будет указано, что я проворонил то-то, не додумал того-то, не принял во внимание таких-то фактов. Я уже к этому привык, и не думайте, что это раздражает меня - тем более, что Вы в большинстве случаев правы. Но не надо при таких обстоятельствах называть меня лучшим некрасоведом - звание, которого я никогда не добивался и которого - как видно из Ваших же статей - я не заслуживаю. Я пишу Вам об этом, потому что сердечно расположен к Вам и к Вашей работе. Верю, что именно у Вас есть все данные, чтобы стать лучшим некрасоведом нашей эпохи"¹⁰"Мастерства Некрасова" появилось несколько сносок на работы Гаркави, ссылаясь на которые, Чуковский внёс ряд исправлений в свою книгу.

С 1951 Гаркави жил в Калининграде и преподавал в Калининградском пединституте (с 1967 - университет). На первых порах его нагрузка составляла 9 учебных курсов, вскоре он возглавил кафедру, редактировал Учёные записки и научные сборники. При этом он оставался верен большой науке. Из кратких, но чрезвычайно плодотворных командировок в архивы Москвы и Ленинграда Гаркави неизменно привозил новые материалы, связанные с творчеством Некрасова, Чернышевского, Тургенева и других русских писателей. Б. М. Эйхенбаум в сентябре 1957 восхищённо писал своему бывшему ученику: "(Получил <...> новый выпуск "Учёных записок" - спасибо! Очень интересны ваши работы о Некрасове - колоссальный материал! Надо же ухитриться, сидя в Калининграде, успеть собрать и обработать такую бездну фактов! Я знаю Вашу работоспособность (и просто способность, что важнее), но и то удивился"¹¹.

В "Учёных записках" 1957 года напечатаны две статьи Гаркави: "Произведения Н. А. Некрасова в вольной русской поэзии XIX века" и "К вопросу об источниках поэзии Некрасова". Первая из них, очевидно, и поразила маститого литературоведа. Она представляет собой всесторонний обзор такой сложной с точки зрения источниковедения темы, как публикация и распространение некрасовских произведений в нелегальной печати. Из 170 сносок, обеспечивающих научный аппарат статьи, 42 - привременные издания стихов Некрасова в вольной русской печати, 25 - архивные документы и рукописные материалы. По своей информативности эта работа не уступает иной монографии. Она могла бы составить основу полноценной диссертации. К статье прибавлено Приложение "Произведения Н. А. Некрасова в подпольной и зарубежной русской печати XIX и начала XX века". В трёх рубриках Приложения указано 44 издания, вышедших в Лондоне, Париже, Женеве, Берлине, Лейпциге, Праге и др. "Список составлен по материалам Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина и Библиотеки Академии Наук СССР. Издания, перечисленные в нём, в большинстве случаев дошли до нас лишь в незначительном количестве экземпляров. Все они изучены de visu. Издания, которых не удалось разыскать, в список не включены"¹².

"Учёных записках Ленинградского государственного университета. Русские революционные демократы. Вып. II" Гаркави публикует "Список цензурных дел о произведениях Некрасова". В нём указано 187 дел, из них 81 до этого ни разу не упоминалось в научной литературе. "Прочие цензурные дела о Некрасове, - как указывает в преамбуле составитель, - публиковались, либо цитировались, либо упоминались, либо содержание их излагалось в печати. Однако пользование этими публикациями нередко бывает затруднено, так как они рассеяны по различным изданиям, некоторые из них неточны, а многие не сопровождены указанием на архивные источники"¹³. Среди архивов, содержащих цензурные дела о произведениях Некрасова, указаны архив Института русской литературы (Пушкинского Дома) Академии наук СССР, Центральный государственный исторический архив в Ленинграде (ЦГИАЛ), Центральный государственный исторический архив в Москве (ЦГИАМ) и Центральный государственный архив литературы и искусства (ЦГАЛИ). И хотя публикатор в данном случае скромно умолчал о способе обследования архивных материалов, можно с полной уверенностью говорить, что большинство из них, если не все (а подробное описание приведённых в списке архивных дел позволяет предположить именно такой вариант), также были изучены им "de visu". Можно только догадываться, сколько труда стоит за сухими строками "Списка...". Чуковский постоянно пользовался своим авторитетом, чтобы поддержать оказавшегося в глухой провинции учёного: он неоднократно выступал с инициативами по привлечению Гаркави к изданиям Некрасова (в частности, 8-томного собрания сочинений), рекомендовал его московским издательствам как редактора и автора, неизменно упоминал его в своих работах. В 1955 на страницах "Литературной газеты" Чуковский выступил в защиту научных приоритетов Гаркави, изобличив в статье "Срам" некую А. Дубинскую, автора книги "Н. А. Некрасов", бессовестно списавшей целые страницы из диссертации Александра Мироновича. Колоссальную моральную поддержку давали письма. Не трудно представить себе, как радовался Гаркави, читая в письме Чуковского от 29 мая 1963 такие строки: "По поводу Вашей рецензии скажу, что я читал её с большим душевным удовлетворением. Она показала мне, что дело литературного наследия Некрасова в верных руках. Тот дух обновления, преодоления косных, устоявшихся мнений, который когда-то обуревал меня, теперь живёт в Вас. Вообще во всех ваших работах я вижу тот пафос, который одушевлял мои некрасовские изыскания в двадцатых и тридцатых годах. Сейчас во мне этого пафоса нет, да и нет соответствующих знаний. Многое из того, что я знал, я забыл. Переключился на Чехова, на мемуары, на "Живой как жизнь", на "От двух до пяти". Но совесть моя спокойна.

Что сделать я мог, то я сделал, И с миром ты ныне, О, жизнь, отпускаешь меня.

Спокойна, так как в Калининграде есть A. M. Гаркави, пошедший в некрасоведении дальше меня по той же дороге, по которой шёл я. Я был бы идиотом, если бы не признавал Вас своим законным наследником. Вы исправили многие мои ошибки, зачеркнули многие мои утверждения и за это я, как и все читатели, благодарен Вам.

Так что здесь никакой недоговоренности, никаких ущемлённых самолюбий не будет. Я внёс свою долю труда, чтобы уничтожить хаос, царивший вокруг Некрасова, и конечно, это облегчило и Вашу работу - но и только. Никаких претензий на большее у меня нет.

<...> Приехав в Москву, Вы конечно, поселитесь у меня, так как вся Некрасовиана у меня сохранилась. И кроме того мне будет приятно быть с Вами под одной крышей. У меня есть машина, которая ходит 3 раза в неделю в Москву. Есть отдельная комната - и все условия для работы. Сейчас я работаю над подготовкой Собрания своих сочинений. Но во всякое время могу прервать работу - на три четыре дня"¹⁴.

некрасоведческой карьеры Гаркави стало его участие в работе над подготовкой 15-томного академического Собрания сочинений Н. А. Некрасова. К сожалению, он не дожил до выхода в свет даже первого тома, но его имя в траурной рамке печаталось в составе редколлегии вплоть до пятого тома. Четвёртый том был полностью подготовлен A. M. Гаркави. В 1974 году Гаркави собрал и подготовил к печати книгу "К. И. Чуковский. Несобранные статьи о Некрасове", которая вышла в издательстве Калининградского государственного университета. До конца жизни Гаркави оставался верен памяти своего наставника и старшего товарища.

П. Е. Фокин

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Государственный архив Калининградской области. Ф. Р-359. Оп. 1. Д. 166. Л. 4-5.

2 Там же. Л. 51.

4 Там же. Л. 30-31.

5 Там же. Л. 57.

6 Там же. Л. 55.

7 Там же. Л. 73.

"Для меня даже не существует вопроса, какому же из двух вариантов - журнальному или книжному - мы должны отдавать предпочтение. Я давно уже убедился на опыте, что ко всем без исключения стихам, которые Некрасов печатал в журналах, цензура относилась с удвоенной строгостью" (Чуковский К. И. Люди и книги. М., 1960. С. 387).

9 Гаркави A. M. Н. А. Некрасов в борьбе с царской цензурой. Учёные записки КГПИ. Вып. XIII. Калининград, 1966. С. 44-46.

10 Государственный архив Калининградской области. Ф. Р-359. Оп. 1. Д. 166. Л. 110 - 112.

11 Государственный архив Калининградской области. Ф. 859. Оп. 1. Д. 165.

14 Государственный архив Калининградской области. Ф. Р-359. Оп. 1. Д. 166. Л. 143 - 145.