Гайлит Гарри: Музей его друзей

У меня на полке на видном месте красуется зеленоватый том, наверное, самой малоизвестной у широкого читателя книги Чуковского, я бы так сказал, с картинками, но для взрослых. Все тридцать с лишним лет с тех пор, как ее первый раз издали, она считалась библиографической редкостью. Ее полное издание, без цензурных купюр, вышло уже в наше время, пять лет назад.

Книга называется «Чукоккала», с подзаголовком «Рукописный альманах». Это название когда-то придумал Репин, сконструировав его из фамилии писателя и названия дачного местечка в Финляндии Куоккала, где оба они долгое время жили каждое лето и где, собственно, еще в 1914 году было положено начало этой огромной книги. В Куоккале у Репина с Чуковским постоянно гостили по нескольку приятелей, и однажды Чуковский решил начать собирать их автографы. Писалась «Чукоккала» дольше, чем какая-нибудь другая книга. 55 лет, буквально до последних дней своей жизни ею занимался сам писатель, после чего она еще дорабатывалась его внучкой Еленой Чуковской.

Это необычная книга. Ничего похожего в природе вещей, наверное, больше нет. Чуковский всегда отличался широким диапазоном литературных интересов. И главное тем, что все, за что бы он ни брался, получалось у него талантливо и своеобразно. Не как у других. Он вообще умел настолько легко, просто и занимательно рассказывать о вещах даже самых серьезных и специальных, скажем, о проблемах художественного перевода или о творчестве Некрасова, что даже эти книги до сих пор с удовольствием читают люди, казалось бы, самых далеких от филологии специальностей.

«Чукоккала» - это домашний рукописный альбом. Но необычайно оригинальный, веселый и емкий. Маршак, например, называл ее музеем. «Ну, давай свой музей, что-нибудь увековечу», - говаривал он.

Репина, художника Анненкова, ко многому здесь приложившего руку, до наших современников, скажем, Евтушенко. Целая планета людей. Да и самого Чуковского можно назвать писателем планетарного масштаба. И мышления. Циолковским в литературе. Не удивительно поэтому, что астрономы назвали именем Чуковского недавно открытую в космосе планету.

Вряд ли этот альбом с самого начала предназначался для издания, настолько небрежно и сумбурно он был составлен. Но в 1965 году Чуковский все же увлекся идеей его издать. Работа предстояла большая и для писателя уже непосильная. Надо было систематизировать почти тысячу страниц литературного текста и массу иллюстраций. Жить осталось Чуковскому всего четыре года, так что на свое счастье он подарил все это добро, состоявшее из нескольких толстых тетрадок с вклейками и еще множества отдельных листов, внучке. А сам взялся за комментарии.

Эти комментарии тоже вещь необычная. Практически к каждой странице пришлось написать на отдельном листке своего рода объяснительную записку. В результате из всего этого «вороха бумаг, портретов и фотографий» получились увлекательнейшие мемуары с личными автографами современников. Читается это с большим интересом. К тому же, кроме всего прочего, почти на каждой странице подолгу задерживаешься: хочется разобрать каждый рукописный текст, хоть он и набран параллельно типографским шрифтом.

Обилие этого материала в разных жанрах и видах переносит нас в те годы, когда альбом создавался. А так как каждый новый автор обычно писал в нем что-нибудь не иначе, как в форме продолжения разговора или даже спора с предыдущими, атмосфера и аура этой книги - необыкновенные.

Я вдобавок к «Чукоккале» не поленился перелистать еще и «Дневник» писателя, начиная с его записи от 3 октября 1965 года: «Вчера разбирали с Люшей (внучкой. - Г. Г. ) Чукоккалу, которую она знает лучше, чем я».

«Пробую писать комментарии к Чукоккале».

Это, несмотря на сильную немощь, мешавшую ему уже даже самостоятельно читать. А 12 апреля он горестно констатирует: «Вообще по теперешним временам Чукоккала - сплошная нелегальщина. Она воскрешает Евреинова, Сологуба, Гумилева, Анненкова, Вячеслава Иванова и других замечательных людей, которых начальство предпочитает замалчивать. Что делать?»

В другом месте Чуковский признается, что его альбом в свое время для многих был отдушиной. В нем, кроме неугодных властям имен, было еще полно и откровенной крамолы. Потому что друзья на страницы «Чукоккалы» часто выплескивали наболевшее, чего нигде больше высказать нельзя было. Не случайно Чуковский строго следил, чтобы тетради не выносились из дома.

В конце концов, решено было для печати отобрать только самые лояльные имена. Не дразнить гусей. Но и это не помогло. Чуковского начали заставлять кромсать по живому, и скоро он потерял всякий интерес к изданию своего альбома. А в 1968-м, за год до смерти, 23 мая в его дневнике появляется запись: «Вечером приехала Конюхова из «Советского писателя» уговаривать меня, чтобы я выбросил из своей книги ( имеется в виду «Высокое искусство». - Г. Г. ) упоминание о Солженицыне. Я сказал, что это требование хунвэйбиновское, и не согласился. Книга моя вряд ли выйдет. Итак у меня в плане (издательства «Советский писатель». - Г. Г. ) 1968 года три книги, которые задержаны цензурой: «Чукоккала», «Вавилонская башня» ( Библия для детей. - Г. Г. ) и «Высокое искусство». Не слишком ли много для одного человека?»

Чуковский в конце жизни впал в немилость властей. Чтобы поднять ему тонус, уже тогда очень известный режиссер Юрий Любимов приехал с сообщением, что собирается поставить в Театре на Таганке спектакль по его «Чукоккале». Но и сам он уже был в шаге от «закрытия».

«Комната моя заполнена юпитерами, кинокамерами. Сегодня меня снимают для «Чукоккалы». Так как такие съемки ничуть не затрудняют меня и весь персонал очень симпатичен, я нисколько не утомлен от болтовни перед камерой. Это гораздо легче, чем писать».

«Чукоккала» выйдет посмертно, спустя два месяца. А первое издание книги, искромсанное и намного похудевшее по сравнению с оригиналом, будет все же издано усилиями внучки, но лишь спустя десять лет. Мизерным для тех лет тиражом 25 000 экземпляров. И сразу станет библиографической редкостью. Так что нынешнее, полное, издание «Чукоккалы», кроме того, что книга просто очень интересна сама по себе, - это крупное явление в книжном мире. Правда, тираж у нее по сравнению с первым изданием до смешного мал: всего три тысячи экземпляров. Но этого, по- видимому, сегодня достаточно, до сих пор книгу можно найти на прилавках магазинов. Библиографической редкостью она, как ни странно, теперь не стала.

Гарри ГАЙЛИТ