Борщевская Марина: Воспоминания о Корнее Чуковском

Литературное обозрение, № 2
1979 г.

Где же, где тот добряк-великан, запорошенный елочной пудрой? В книге, о которой идет речь, его нет. Правда, вдруг да и промелькнет перед читателем таинственная фигура в алой магистерской мантии. Или появится из метели почти что нереальный, почти что Дед Мороз и будет сидеть у постели больной незнакомой девочки… Корней Чуковский на страницах книги показывает фокусы, скачет огромными прыжками, посылает куда-то нуждающимся деньги, но это как бы верхний слой правды о нем.

Эта книга воспоминаний написана и составлена с отменной смелостью. Думаю, некоторые ее страницы под пером иного редактора могли быть вычеркнуты - образ Корнея Чуковского приобрел бы тогда "художественную" округлость, но трудной правды о человеке в мире было бы меньше ровно на одну книгу…

"поэзии" и "правды" о необычайно знаменитом человеке, но не более нас защищенном от невзгод и бурь.

Есть в книге некий центр тяжести: очерк Марины Чуковской и записки секретаря Корнея Ивановича - Клары Лозовской. Воспоминания эти суховато-точны и наиболее богаты фактографически. "Обрамляют" их более импрессионистические, но менее ценные свидетельства В. Смирновой, В. Берестова, О. Грудцовой, З. Паперного, Н. Ильиной, В. Непомнящего и - действительно! - многих других. В их основе - многолетнее общение с К. Чуковским. И, конечно же, большая, сердечная к нему привязанность.

Можно сказать, что Корней Иванович Чуковский словно бы заранее позаботился о мемуарах о себе - он не терпел рядом людей случайных, поэтому все воспоминания написаны друзьями. А те не стараются навязать какие-то выводы о достаточно противоречивой натуре своего героя, но просто рассказывают, отбирая все самое выразительное. Однако именно так создается органическое единство книги, одну из важных внутренних тем которой можно определить как духовное сопротивление личности обстоятельствам.

Умирает в страшных муках любимейшая дочка писателя, гибнет на фронте сын, уходит из жизни Мария Борисовна - друг, жена, опора; смерть не щадит и старшего сына… Со страшной силой сопротивления приходят на бумагу слова (все мемуаристы согласно отмечают, как нелегко писалось Чуковскому); ворует силы хроническая бессонница; бешено вертит свое колесо время (для Чуковского не было страшнее преступления, чем пустая трата часов и минут). Но всегда галантный, всегда обаятельный, расточающий свои улыбки и похвалы, он выглядит - назло невзгодам - счастливейшим человеком.

Дочитав книгу до конца, мы понимаем, что ее герой - не только знаменитый писатель, в свободное от работы время одаривающий своим вниманием, а в первую очередь творческая личность со всем драматизмом ее существования: ведь жизнь редко считается с тем, что для такой личности творчество и есть бытие. И дело даже не в том, что на страницах книги подробно описываются рабочий кабинет Чуковского, состав его библиотеки, режим рабочего дня, "методика" труда. Дело в точно найденной призме…

"Поймите, мой дорогой, - говорит Чуковский в воспоминаниях В. Непомнящего, - мы с вами созданы для того, чтобы писать. И мы все время должны писать. Ведь мы как артисты: с нами может происходить все что угодно, у нас могут случаться катастрофы, а мы все равно должны выходить на сцену…"

Именно работа делала его порой нестерпимым для окружающих: он мог чуть ли не выгнать из дому неудачного визитера, когда тот вклинивался без предупреждения в его подчиненный труду быт. Именно работа одухотворяла его, делала щедрым, праздничным, добрым. Она и только она спасала…

Марина Борщевская