Приглашаем посетить сайт
Жуковский (zhukovskiy.lit-info.ru)

Бек Татьяна: Львы, не ешьте почтальонов!

23 августа 2000 г.

ПОЧЕМУ всякое детство неисчерпаемо во взрослой памяти? Не потому ли, что там начало и из любой молекулы тянется множество нитей - вдаль? В нашу личную даль - искажаясь, узловатясь, перекручиваясь, а порою и вовсе треща. Нити достойнейшей жизни, которую прожила Лидия Чуковская, автор "Записок об Анне Ахматовой", и "Софьи Петровны", и "Процесса исключения", и филологических штудий, и лирических стихов, шли (и не рвались, а лишь в отваге крепли) из Куоккалы, от финских сосен, от отца, подарившего детям воздух искусства, коим они дышали сызмала. "Он - длиннорукий, длинноногий, узкий, длинный. Рост его был нам выдан судьбой как некий аршин, как естественная мера длины". Ответ найден: это аршин, это мера навсегда. Книга Л. Чуковской "Памяти детства" (Спб., Лимбус-Пресс) написана столь ясно и сочно, что хочется каждый слог пробовать на вкус, как леденец. Ее мемуарный прищур позволяет детскость раннего зрения слить с поздним опытом. Она запомнила все игры с ребячливым отцом, импровизации, шутки - и то, как слушались его вещи, люди, книги. Уроки Чуковского: ненавидел лоботрясничанье. Праздность ощущал как пошлость. Делил людей не на плохих и хороших, а на талантливых и бесталанных (самым крепким ругательством было "сволочь" и "бездарь"). Утверждал, что добрым быть занятнее и практичнее, чем злым. Герои книги - Репин и его пудель Мик, впервые увиденная белка и огромный, как "полтора папы", Шаляпин, спорщик Шкловский и молчун Хлебников, и лошадь, и Короленко на велосипеде... А еще героиня книги - это "Чукоккала", поначалу просто квадратная тетрадь, которую К. Ч. завел в 14-м для гостей и которую Л. Ч. знавала "не только в ее пышной объемистой зрелости, но и в ту пору, когда она была еще юна и тонка".

И вот "Чукоккала" в полном, неподцензурном виде перед нами - альбомно-книжный том, вышедший в "Премьере" (составление и примечания Е. Ц. Чуковской). Хозяин "держал" альманах больше полувека и успел откомментировать мемуарами почти каждую запись или зарисовку. Среди авторов-литераторов - и Сологуб, и Гумилев, и Ходасевич, и Тынянов, и Хармс, и Л. Пантелеев, и Добужинский, и Ре-Ми... В итоге все эти акростихи и карикатуры, анкеты и эскизы, буриме и шаржи в сопровождении "постскриптумов" Чуковского и "постпостскриптумов" его продолжательницы (удивительное дело: сплошные сноски к сноскам, а не громоздко, ибо - три шрифта, и три указателя, и артистизм текстологии) воссоздают колоритный пир несдающейся культуры. Этакий капустник высочайших профессионалов: "Чукоккала" войдет в историю русской культуры ХХ столетия как наиболее серьезное (ибо вдохновенное и остроумное) отражение тенденций, препон и нравов. К середине 50-х основная тетрадь была заполнена, и теперь новые автографы вносились в филиалы. Под прессом советизации масштаб экспромтов мельчает, ритм чахнет, градус падает. Как в 62-м году написал с мудрой самоиронией Н. Коржавин: "Страницы эти знали Блока, //теперь довольствуются мной"...

"Мемуар" Е. Ц. Чуковской о злоключениях в борьбе за первоиздание 1980 года - это блистательный горе-героический детектив! Финал истории: год назад некую планету отечественные астрономы назвали Chukokkala и альманах стал частью Солнечной системы. Так-то.

Главная