Качалкина Юлия: Больше, чем Айболит

Книжное обозрение
07. 07. 2003
 

Чуковский К. Дневник. 1901–1969: В 2 т. М.: ОЛМА-ПРЕСС Звездный мир, 2003.

письма. Корней Чуковский свои дневники вел почти семьдесят лет – с 1901-го по 1969 год. Но это была единственная книга, которую он публиковать не хотел. Не потому, что боялся приподнять маску детского сказочника и посмотреть на мир глазами, уставшими от хронических бессонниц и чтения поточных рукописей для «Всемирной литературы». Даже не потому, что суждения его о современниках – Блоке, Ахматовой, Маяковском, Репине, Пастернаке и почти всех представителях нашей литературы начала и середины прошлого века – могли показаться кому-то резкими и поверхностными. Но, вероятно, потому, что искренне считал себя литератором второстепенным (о чем – не без иронии из строки в строку, год из года), и серьезные темы осмысления современности решил оставить перворазрядным писателям и поэтам. А себе выбрал никем в нарождавшейся советской цивилизации не занятую нишу детской литературы: его «Крокодила», «Доктора Айболита», «Мойдодыра» и «Муху-Цокотуху» читают по сей день.

«Дневники» Чуковского трагичны: видишь человека, который, в сущности, не состоялся ни как серьезный критик и переводчик (переводил Браунинга, Суинберна и даже Байрона), ни как теоретик литературы (целая книга о детском языке), ни как журналист (сотрудничал и с символистскими, и с большевистскими журналами). Он искренне принял на себя миссию наблюдателя, бытописателя чужих великих дел. И это не было усекновением собственного голоса. Это было любопытством, которое больше свободного творчества. А эпохе обычно не хватает любопытных «второстепенностей». Откуда бы мы иначе узнали, какой кафтан носил Маяковский на премьере его «Мистерии-Буфф»? И какая у Шаляпина была собака, когда тот приезжал позировать Репину в Куоккалу?

Удивителен язык «Дневников»: в восемнадцать авторских лет – плавен и правилен, как конспект какого-нибудь любимого философа, а в 1921 году – уже криклив и прерывист. Это ведь эпоха ломала ритмы и сокращала смыслы. Кто-то, как Чуковский, выдержал. А кто-то, как Блок, – нет. Из «Дневников» понимаешь, каким красивым (редкая подборка фотографий к каждому тому) и страстным человеком был автор «Айболита». Мог разругаться с Мережковскими за то только, что они невнимательно слушали его «Крокодила», а сами в тот момент думали, как бы им заполучить редакторство над «Нивой». Чуковский был вхож в редакцию журнала и, значит, казался полезным в деле «захвата». Отсюда и уморительно смешной образ Мережковского-фокстерьера, скрупулезно зафиксированный в «Дневнике». Мол, держится зубами, как фокстерьер, за любую возможность продвинуться при советской власти.

Но умел быть и мужественным. Например, когда доставал дефицитную в годы нэпа манку для младшей дочки Мурочки и готов был идти на любые унижения ради детей.

рассказывает о прочитанных книгах и личных переживаниях молодости. Однако откомментировано издание академически. Вступительную статью для «Дневников» писал Каверин. И в этом тоже есть нужный масштаб. Что ж: достойному делу – достойные спутники.  

Юлия Качалкина