Кочеткова А.
Диссертация: К. И. Чуковский - литературный критик 1900-1910-х годов

Введение

Одно из характерных и оригинальных явлений русской литературно-критической мысли начала ХХ века, критическое творчество Корнея Ивановича Чуковского (1882-1969) привлекает внимание сочетанием примет традиционной публицистики и так называемой "новой" художественной критики¹ . То, что приоритеты критика располагаются в точке пересечения осей социологической и психологической эстетики, отмечают его современники. Так, интерес к процессу смены исторических формаций, частным проявлением которого является обостренное противостояние мещанства и интеллигенции, позволяет, например, В. Кранихфельду причислить Чуковского к последователям культурно-исторической школы. К традиции социологической критики возводит критический подход исследователя массовой литературы историк и публицист Е. Тарле ² . В то же время очевидное художественное мастерство, общепризнанная яркость, меткость и легкость языка дают основание включить Чуковского в число критиков "новой" формации, "критическое истолкование" которых сливается с "критическим творчеством", требует широты концепции и включает в качестве объекта творческой деятельности весь спектр проявлений человеческого существования³ . Автор оригинальных характеристик современных писателей оставался обособлен от каких-либо направлений, хотя сотрудничество в ведущем журнале символистов "Весы" и выпущенные в издательстве "Шиповник" сборники статей принесли ему славу критика-модерниста. Вместе с тем, суждения критика при всем их запоминающемся блеске остроумия и парадоксальности воспринимались как "отдельные меткие выражения"⁴, среди наиболее частотных определений творческой манеры - "карикатурист", "беллетрист", "фельетонист". Отмечая талантливость работ Чуковского, рецензенты сетовали на их "бессодержательность" (Л. Войтоловский), "беспочвенность" (А. Блок), отсутствие "точки зрения" (З. Гиппиус), "символа веры" (М. Гершензон), свойственные, впрочем, по общему мнению, адогматической эпохе 1910-х годов. Отсутствие теоретического манифеста вело к заключению об отсутствии серьезной эстетической базы: "он отлично вооружен, но ему ничего не надо: он просто забавляется, пуская меткую стрелу во всякого проходящего,.. и не только наслаждение, но и большая заслуга, когда он выстрелом свалит то, что внутренно сгнило. Но здесь - его предел"⁵. В диссертационном исследовании предпринимается попытка оценить литературно-критическую деятельность Чуковского с позиций его методологии, определить черты эстетической системы "универсальной", по собственному определению литератора, критики.

Вопрос о периодизации творчества Чуковского крайне сложен, что М. Петровский связывает с одновременным сосуществованием разнообразных жанров в его художественной практике⁶. Единственная попытка выделить этапы начального творческого пути предпринята Т. Карловой, которая, со ссылкой на биографов писателя, отмечает работу в газете "Одесские новости" (1901-1903), издание собственного журнала "Сигнал" (1903-1905) и сотрудничество в либеральной прессе - газетах "Свобода и жизнь", "Речь", журналах "Весы", "Нива", "Русская мысль" (1907-1915) ⁷. С подобным членением трудно согласиться хотя бы потому, что активная деятельность корреспондента одесского издания продолжалась до 1905 года включительно⁸, а первая статья в еженедельнике В. Брюсова была напечатана в 1904 году. Возможно, имеет смысл говорить о периоде 1901-1915 годов, как времени наиболее плодотворной работы на поприще литературного критика, причем к 1907 году проявляется тенденция к укрупнению формы (в журнале "Сигналы" анонсируется "книга литературных очерков "Не кстати"" - набросок сборника "От Чехова до наших дней" ⁹), а в начале "не календарного", по слову А. Ахматовой, "настоящего Двадцатого Века", намечается спад журналистской активности. "Удивительно, Чуковский почти исчез", - записывает В. Розанов в 1913 году¹⁰.

Предпринятый автором диссертации статистический анализ публикаций в провинциальной и столичной периодической печати с 1901 по 1920 год¹¹ показывает, что наибольшее число (21) статей Чуковского в газете "Одесские новости" было напечатано в 1905 году, в петербургской "Театральной России" в это время - 12. Пик энергичной работы в столичной прессе приходится на 1907 год - 47 публикаций, чуть меньше в 1909 (29) и в 1910 году (32). В 1913 году опубликовано 14 работ критика, в 1914 - 8, в 1915 - 9, в 1916 - две, и ни одной в 1917 году. Среди причин сокращения печатных выступлений, помимо исторических событий (Первая Мировая война, революция), могут быть названы личные - стремление посвятить себя "серьезной" литературоведческой работе и общелитературные: по замечанию И. Книгина, в этот период "появились и новые организационные формы для выражения литературных оценок: это были поэтические клубы и литературные кафе, которые способствовали рождению вольной критической мысли" ¹².

Актуальность предложенной темы обусловлена неизменным интересом к литературно-критическому наследию серебряного века и необходимостью пристального изучения выступлений К. Чуковского - активного участника литературной жизни 1910-х годов - в контексте эпохи. Обзор работ, посвященных литературно-критической деятельности Чуковского, свидетельствует о недостаточной изученности философско-эстетических основ его метода, что, в свою очередь, препятствует полноценному научному осмыслению критического творчества литератора.

Большая заслуга в изучении творческого наследия писателя, поэта, переводчика и критика принадлежит М. Петровскому. В единственной до сих пор биографической "Книге о Корнее Чуковском" он пишет о "талантливом стилисте", зачастую попадающем под обаяние стиля анализируемого писателя, о сочетании "демократичности" и "эстетизма", "объективизма" и "субъективизма" в его манере¹³. Предпринятый исследователем разбор статьи "К вечно-юному вопросу. (Об искусстве для искусства )"¹⁴, по мнению одного из составителей новейшего пятнадцатитомного собрания сочинений Чуковского, по сей день остается "наиболее обстоятельным" ¹⁵. М. Петровскому принадлежит и суждение о своеобразии публичных и печатных выступлений критика - наличии ритма и "установки на изустность" ¹⁶ мысль о том, что "первой главой работы о Чуковском-критике… должно стать исследование о Чуковском-читателе" ¹⁷.

Попытки охарактеризовать критическую манеру автора сборников "От Чехова до наших дней", "Лица и маски", "Критические рассказы" предпринимаются в публикациях, вызванных переизданием работ критика¹⁸. Ст. Рассадин отмечает тенденциозность, фельетонный принцип выступлений о Чехове, Блоке и считает эти статьи проявлением личности, выражением "культурного явления, обозначаемого именем одного человека - Чуковского" ¹⁹. Е. Добин пишет о сюжетном построении сочинений критика, о значении приема неожиданности для нагнетания интереса в критическом рассказе и о методе стилевого микроанализа - выделении "словесной доминанты" ²⁰. Пародируя метод ключевых слов и выделяя в трудах писателя гурманские, кулинарные термины, В. Берестов вполне серьезно рассуждает о "естественном демократизме", сращении художественности с научным анализом в критических сочинениях Чуковского - "исследователя личности" ²¹. Е. Иванова видит автора шаржированных литературных портретов в амплуа "отрицательного рецензента", "мастера разгромного фельетона" по призванию: "Чуковский был критик-разоблачитель, исходивший из убеждения, что писатель пользуется словом не столько для того, чтобы выразить свои истинные мысли, сколько для того, чтобы скрыть их". По ее мнению, критика отличают "альтернативный характер мышления", эссеистический стиль и умение поразить читателя неожиданным парадоксом, восходящие к творчеству О. Уайльда. Как считает Е. Иванова, критический метод Чуковского аналогичен приемам характеристики помещиков в поэме "Мертвые души": подобно деталям пейзажа или интерьера в произведении Гоголя, выделению доминанты писательского облика способствуют многочисленные примеры и цитаты²².

Работа Т. Карловой "К. Чуковский - журналист и литературный критик" посвящена анализу деятельности редактора сатирического журнала "Сигнал" ("Сигналы") и обозревателя газеты "Речь". Исследовательница рассматривает журналистику в качестве творческой лаборатории профессиональной критики, уделяет внимание, главным образом, публицистической направленности выступлений Чуковского и считает возможным "говорить о едином контексте его публицистики". Основным методом критики названа пародия, бурлеска, "снятие маски ", косвенно затронута проблема импрессионизма его статей²³.

Чешский исследователь М. Дрозда обращает внимание на сближение критика с литературной средой русского модернизма. Как считает ученый, в работах Чуковского проявляются антропологизм, урбанизм и индивидуализм, свойственные художественному и литературно-критическому мышлению начала ХХ века. М. Дрозда называет одной из особенностей его метода подчинение социологических и идеологических понятий эстетическим критериям, и, касаясь проявлений импрессионизма, указывает на роль интуитивного наблюдения, как своеобразной основы составляемых критиком "списков семантических доминантов" ²⁴.

Особо следует отметить посвященные Чуковскому разделы в учебных изданиях по истории литературной критики и истории литературы, вышедших в последние годы.

Е. Эткинд, автор статьи о Чуковском в книге "История русской литературы", созданной коллективом специалистов во главе с Ж. Нива, признает его "лучшим критиком Серебряного века,.. человеком русского Возрождения", создавшим на основе журналистики "новый вид литературно-критического искусства". Ценными представляются замечания ученого о присущем критической деятельности литератора "единстве научного анализа и художественного синтеза" и неизменной доминанте интересов Чуковского - искусстве²⁵. Вместе с тем исследователь указывает на свойственные автору работ о футуристах карикатурность описаний и подражание "манере того писателя, о котором идет речь" ²⁶.

Среди представителей "массовой" журнальной и газетной критики, фельетонистов А. Измайлова и Н. Абрамовича, сознательно работавших с учетом "злобы дня" и интересов широкой читательской публики, рассматривает Чуковского И. Книгин, перу которого принадлежит глава о литературной критике 1880 -1910-х годов в учебнике "История русской литературной критики", подготовленном авторским коллективом под руководством В. Прозорова²⁷.

Предметом изучения в диссертационном исследовании стала оригинальная философско-эстетическая концепция К. Чуковского, определившая методологию критика, специфику восприятия и способ оценки литературных произведений, а кроме того, повлиявшая на формирование его литературно-эстетической позиции, связанной с творческим амплуа юродивого.

Объектом исследования явились публикации в газетах "Одесские новости", "Театральная Россия", в журналах "Весы", "Золотое руно", "Русская мысль", ежемесячном приложении к журналу "Нива", а также издания "Поэт анархист Уот Уитмен", "О Леониде Андрееве" и сборники статей "От Чехова до наших дней", "Лица и маски", "Критические рассказы", "Книга о современных писателях". Особое внимание уделяется статьям, печатавшимся в одесском издании, поскольку они содержат суждения о природе художественного творчества, о роли искусства в жизни личности и общества, размышления о месте литературной критики и характере аудитории. В качестве ценных источников дополнительных сведений привлекаются дневники, воспоминания, письма литератора и его современников. Тексты литературно-критических сочинений К. Чуковского, в основном, приводятся по первым публикациям.

Цель работы - выявить и показать системность и синтетичность критического творчества К. Чуковского.

В соответствии с поставленной целью формулируются следующие задачи диссертационного исследования:

проанализировать философские источники эстетической концепции К. Чуковского;

проследить формирование системы Самоцели, являющейся методологической основой "универсальной" критики;

охарактеризовать особенности литературно-эстетической позиции К. Чуковского в начале ХХ века;

рассмотреть выступления критика в контексте культуры 1910-х годов.

Методологической основой диссертации послужил комплексный подход, включающий философско-эстетический и структурно-семиотический анализ, учитывающий культурологический и биографический аспекты, а также научные принципы, разработанные в фундаментальных трудах А. Потебни, А. Белецкого, М. Бахтина, В. Прозорова, В. Асмуса, Б. Кормана, Г. Гадамера, Х. -Р. Яусса, П. Рикёра, В. Изера и др., посвященных теории художественного восприятия и герменевтики. Обращение к этому разделу литературоведческой науки продиктовано своеобразием самого способа литературно-критического мышления, которое определяется социальным предназначением критики, диалогической природой критического суждения, его адресованностью писателю и читательской аудитории²⁸ начала ХХ века (Д. Мережковского, Ю. Айхенвальда, И. Анненского, М. Волошина, А. Белого и др.), одним из отличительных признаков которой является упование на читательскую интуицию²⁹, но, прежде всего, предпринимаемой попыткой исследования "универсальной" критики К. Чуковского, сосредоточенной на вопросах рецепции созданий словесного искусства широкой публикой.

Объектом научного интереса проблема воспринимающего сознания стала на рубеже столетий. Намечая литературоведческую перспективу изучения читателя, В. Прозоров указывает на значение трудов исследователей конца ХIХ - начала ХХ века - А. Потебни, Э. Геннекена, Н. Рубакина, А. Белецкого и др. ³⁰ В трактовке представителей "психологической школы" художественное произведение предстает как процесс, зависящий от жизненного опыта читающего. Одна из наиболее отчетливых формулировок этой идеи принадлежит А. Потебне: "Искусство есть язык художника, и как посредством слова нельзя передать другому своей мысли, а можно только пробудить в нем его собственную, так нельзя ее сообщить и в произведении искусства; поэтому содержание этого последнего… развивается уже не в художнике, а в понимающих"³¹. В трудах ученого художественный текст рассматривается как "пособие" для воспроизведения, в каждом случае восприятия он обретает новые значения. Осознание коммуникативной природы произведения словесного искусства ведет к признанию необходимости читателя для существования литературы, он получает статус соучастника творческого процесса: "мы можем понимать поэтическое произведение настолько, насколько мы участвуем в его создании" ³².

Дальнейшее развитие идеи основателя харьковской "психологической школы" получили в работах Д. Овсянико-Куликовского, А. Горнфельда, А. Белецкого³³. Констатируя неудачность попыток "установить эстетическую ценность литературного произведения безотносительно к вопросу о восприятии этого произведения", А. Белецкий высказался за изучение истории читателя³⁴. В небольшой статье определены два направления исследований рецепции: изыскания на грани смежных наук (социологии и психологии чтения), позволяющие представить "реального собеседника", читательскую публику, и литературоведческое постижение образа собеседника гипотетического, "воображаемого читателя". При этом ученым отмечена роль концепций "библиопсихологии" Н. Рубакина и "эстопсихологии" Э. Геннекена в исследовании реальной читательской аудитории³⁵. Читатель как конкретная историческая личность становится центральной фигурой в трудах Б. Банка, И. Баренбаума, А. Рейтблата³⁶. Основное внимание в этих работах уделяется анализу влияющих на процесс восприятия психологических, социальных, культурных факторов, представлена панорама вкусов и предпочтений читательской публики, история чтения рассматривается в качестве "наименее разработанного и документированного раздела истории книжного дела России" ³⁷.

В современном литературоведении разработка проблем функционирования художественного произведения в постоянно меняющихся социокультурных контекстах восприятия ведется в русле "историко-функционального" подхода, предложенного М. Храпченко³⁸. По мнению ученого, связь времен "позволяет сохранить и широко проявить ту коммуникативную силу, которая заключена в произведениях великих художников слова"³⁹. Таким образом, исследования, осуществленные в этом направлении, посвящены изучению "жизни произведения во времени"⁴⁰, причем основное внимание направлено на образцы классики литературы. Однако вне сферы научных интересов литературоведов, действующих в рамках этого подхода, остаются вопросы, связанные с определением сущности воспринимающего сознания, с анализом процесса художественного восприятия.

Широкий резонанс в науке о литературе получили идеи М. Бахтина о принципиальном диалогизме бытия и сознания⁴¹, об общественной природе слова. С точки зрения философа, подлинную жизнь языковое явление обретает "в процессе социального взаимодействия участников высказывания", это "как бы сценарий некоторого события", которое необходимо вновь "разыграть". Значение экстралингвистических факторов для понимания и оценки произведения словесного искусства трудно переоценить: "можно сказать, что поэтическое произведение - могущественный конденсатор невысказанных социальных оценок". Мысль Бахтина о специфическом характере участия воспринимающей стороны в художественном событии - "слушатель является наравне с автором и героем необходимым внутренним моментом произведения"⁴² - получила дальнейшее обоснование в трудах В. Прозорова и Б. Кормана⁴³.

В монографии "Читатель и литературный процесс" В. Прозоров постулирует имманентность читателя словесному произведению. "Художественный образ возникает в сознании воспринимающего текст читателя, рождается из встречи сложного текстового поэтического потенциала … с не менее сложным жизненным… опытом читателя"⁴⁴ . Степень активности читательского восприятия, по мнению ученого, следует охарактеризовать как соучастие⁴⁵, с той, однако, оговоркой, что ведущая роль в своеобразном диалоге читателя и автора принадлежит последнему⁴⁶. Внимание В. Прозорова привлекает не только реальный "потребитель" искусства, - впервые в отечественном литературоведении он исследует не тождественный понятию публики образ читателя-адресата, "внутреннего" читателя, "представление о котором складывается в воображении художника". Категория "внутреннего" читателя, влияющего "на процесс и на конечный результат писательского труда", определяет диалогический характер текста: "замкнутая структура" литературного произведения оказывается "одновременно предрасположена к разомкнутости" ⁴⁷.

"автор" и "читатель", согласно которой писатель (биографический автор) формулирует точку зрения (автор как носитель концепции произведения) и таким образом предполагает возможность идеального воспринимающего начала (концепированный читатель, постулируемый адресат, элемент эстетической реальности). Процесс восприятия трактуется как "процесс превращения реального читателя в читателя концепированного", в формировании которого "принимают участие все формы выражения авторского сознания" ⁴⁸. В современной науке в этой связи принято выделять коррелирующие понятия воздействия и восприятия, характеризующие двусторонность единого творческого процесса⁴⁹. О неоднозначности толкования термина "концепированный читатель" (гипотетический читатель или конкретная личность, стремящаяся к осмыслению произведения) свидетельствует его использование в значении "интерпретатор": уточняя структурное построение Кормана, И. Есаулов допускает существование нескольких адресатов, "предполагаемую самим произведением концепированную совокупность различных, но в равной степени адекватных интерпретаторов" ⁵⁰.

Понятие интерпретации, получившее в отечественном литературоведении терминологическую определенность и методологическую осознанность в 1970 годах, в зарубежной науке имеет давнюю традицию бытования. Философская и литературная герменевтика рассматривают интерпретацию (понимание) в качестве производной от восприятия произведения словесности⁵¹. Философски-теоретическому осмыслению проблем понимания посвящены труды Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, Р. Ингардена, Х. Г. Гадамера, П. Рикёра, ставшие фундаментом литературоведческого направления рецептивной эстетики. Х. -Р. Яуссом, В. Изером и другими представителями "констанцкой школы" предпринята попытка моделирования процессов восприятия с использованием понятий "горизонт ожидания", "эстетический опыт", "эстетический объект" ⁵². При этом сознание понимается как сложноорганизованный инструмент интерпретации⁵³, а реципиент выступает в качестве смыслополагающего субъекта, актуализирующего литературное наследие в исторической традиции⁵⁴. Кроме того, исследуется обеспечивающая структурную организацию текста повествовательная инстанция "имплицитного читателя", на которого возлагается ответственность за осуществление идеальной коммуникативной ситуации⁵⁵. В целом рецептивно-эстетический подход, по мнению Яусса, "соединяет не только пассивное восприятие с активным пониманием, но и нормообразующий опыт с новой продукцией" ⁵⁶.

Литературная критика дает простор для изучения реальных примеров восприятия художественных сочинений⁵⁷, поскольку критик, осуществляющий их "пристрастное интуитивно-интеллектуальное прочтение", представляет читательский мир и писательский цех в одном лице⁵⁸. Как считает современный исследователь, особенности читательского восприятия в полной мере присущи искусству оценки, однако принципиальной чертой литературно-критического сознания может быть названа "изначальная нацеленность на дискурсивное осмысление текста" ⁵⁹.

Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в том, что учет ее положений и выводов создает предпосылку к целостному рассмотрению литературно-критического творчества К. Чуковского. Итоги проведенного исследования, с одной стороны, позволяют расширить представление о путях развития русской литературной критики на рубеже ХIХ и ХХ веков, способствуя постижению особенностей ее функционирования, осмыслению феномена впечатляющего разнообразия методов и подходов, учитывающих достижения науки и искусства эпохи; с другой - помогают раскрыть творческое своеобразие критика, суждения которого неизменно привлекали внимание в первое десятилетие ХХ века.

Практическое значение. Результаты научных изысканий могут найти применение в дальнейшем изучении литературно-критической деятельности К. Чуковского, особенностей литературной критики рубежной эпохи и в учебном процессе: при чтении вузовских курсов по истории русской литературы и литературной критики первой половины ХХ века, в работе спецсеминаров, в преподавании спецкурсов на филологическом и других гуманитарных факультетах высших учебных заведений.

Научная новизна диссертационного исследования обусловлена тем, что в нем впервые предпринимается рассмотрение критического творчества К. Чуковского в свете его системы философских и эстетических взглядов. Соотнесение разных составляющих творческой личности Чуковского дает возможность сосредоточить внимание на фактах, до сих пор не ставших объектом детального изучения. Такой подход позволяет показать целостность позиции критика.

Положения, выносимые на защиту:

1. В основе метода "универсальной" критики К. Чуковского лежит оригинальная философско-эстетическая концепция самоцельности бытия, главными источниками которой являются популярные на рубеже ХIХ-ХХ столетий философские доктрины И. Канта и Ф. Ницше.

2. Система Самоцели, оперирующая категориями "жизнь"/"существование", "жизнеощущение"/"жизнечувствие", "настроение", "душа", "художник", глубоко антропоцентрична и вбирает в себя закономерности восприятия личностью не только окружающей действительности, но и произведений искусства.

3. Критический метод К. Чуковского формируется в контексте художественной жизни начала ХХ века и его основными элементами являются интерес к гносеологическим проблемам и стремление установлению инвариантов (писательской индивидуальности) через изучение их вариативных проявлений (языка, стиля). Объектом внимания критика выступает творчество как деятельность, которой по природе присущи черты самоцели, подобно игре, связанная с иррациональными факторами в их переплетении с преднамеренными установками сознания.

4. Литературно-эстетическая позиция К. Чуковского складывается в процессе переосмысления древних традиций творческого поведения в ироническом контексте искусства нового времени и органично связана с культурой первой четверти ХХ века, одной из основных черт которой является театрализация жизни. Значительная роль в оформлении запоминающейся манеры критика принадлежит творческому амплуа юродивого, внешними атрибутами которого в статьях Чуковского стали пересмешничество, пародийная стилизация и травестия.

Апробация научных результатов. Основные положения диссертации были представлены на XXVII зональной научной конференции литературоведческих кафедр университетов и педвузов Поволжья "Проблемы изучения и преподавания литературы в вузе и школе: XXI век" (Саратов, 2000), на ежегодной конференции молодых ученых "Филология в системе современных гуманитарных наук" (Саратов, 2001), на учредительной конференции Объединения молодых ученых при Головном совете по филологии "Автор-текст-аудитория: филологические науки в социокультурном пространстве XXI века" (Саратов, 2001), на конференции молодых ученых "Филология и журналистика в начале XXI века", посвященной 100-летию со дня рождения Г. А. Гуковского (Саратов, 2002), на всероссийской конференции молодых ученых "Филология и журналистика в начале XXI века", посвященной памяти профессора Л. И. Баранниковой (Саратов, 2003), в процессе работы спецсеминара "Судьбы русской литературной критики 1870-1900-х годов" под руководством И. Книгина, и отражены в шести публикациях по теме диссертационного сочинения.

⁶⁰. Исследование эстетической базы критика затруднено, поскольку до сих пор не введены в широкий научный оборот представляющие особый интерес конспекты философских статей, относящиеся к периоду начала критической деятельности⁶¹, отдельные суждения, касающиеся вопросов эстетики, разбросаны по страницам газет и журналов начала века. Во второй главе рассматриваются литературно-критические высказывания "летописца эпохи" (по автопризнанию) 1900-1910-х годов. Дополняющее материалы диссертации приложение содержит фотокопии малодоступных работ Чуковского, содержащих ценные сведения о его философско-эстетической концепции, но не вошедших в собрания сочинений, а также результаты статистического анализа публикаций критика в периодической печати (таблица и структурная схема), позволяющие представить степень интенсивности участия в каждом издании, что, в свою очередь, способствует уточнению существующей периодизации начального этапа творческой деятельности К. Чуковского.

Общий объем диссертации, включая приложение, составил 198 страниц.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 Бразоленко Б. Новые течения в русской критике //Вестник знания. 1907. №6. С. 80-83.

2 По дневниковой записи критика: "У вас есть две классические статьи - классические. Их мог бы написать Тэн. Это - о Вербицкой и Нате Пинкертоне" (Чуковский К. Дневник. 1901-1929. М., 1991. С. 186).

3 Бразоленко Б. Указ. соч. С. 83.

4 Аврелий [В. Я. Брюсов]. [Рец.:] К. Чуковский. От Чехова до наших дней //Весы. 1908. №11. С. 59.

5 М. Г. [М. О. Гершензон]. [Рец.:] К. Чуковский. От Чехова до наших дней //Вестник Европы. 1908. №3. С. 412.

6 Петровский М. Книга о Корнее Чуковском. М., 1966. С. 8.

7 Карлова Т. С. К. Чуковский - журналист и литературный критик. Казань, 1988. С. 6.

8 Последняя публикация в этой газете посвящена третьему изданию "Толкового словаря живого великорусского языка" В. И. Даля под редакцией И. А. Бодуэна де Куртенэ, см.: Чуковский К. О старом словаре и новых словах //Одес. новости. 1910. 25 дек.

9 Содержание: Поэзия мещанства; Мережковский и черт; Леонид Андреев; "Поединок" Куприна; Напыщенное бессилие (Семен Юшкевич); Об Арцыбашеве; Памяти Евг. Соловьева; Жертва русской революции (Вл. Короленко); Беспочвенный почвенник (А. Л. Волынский); Влас Дорошевич //Сигналы. 1906. №2.

10 Розанов В. В. Собр. соч.: Сахарна. М., 1998. С. 163-164.

11 По данным указателя: К. И. Чуковский. Биобиблиографический указатель /Сост. Д. А. Берман. М., 1999. С. 51-66.

12 См.: Литературная критика конца 1880-1910-х годов //История русской литературной критики. М., 2002. С. 221.

13 Петровский М. Книга о Корнее Чуковском. С. 3-102.

14 Там же. С. 16-27.

15 См. послесловие П. Крючкова к публикации: Чуковский К. К вечно-юному вопросу. (Об "искусстве для искусства") /Подгот. текста, вступ ст. и коммент. Е. Ивановой //Новый мир. 2002. №8. С. 121.

16 Петровский М. Что ж ты в лекциях поешь… //Радуга. 1988. №6. С. 133. См. также вступительную статью М. Петровского в кн.: Чуковский К. Стихотворения. СПб., 2002. С. 3-20.

18 См.: Чуковский К. И. Собр. соч.: В 6 т. М., 1969. Т. 6; Чуковский К. И. Собр. соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 2; Чуковский К. И. Собр. соч.: В 15 т. М., 2002. Т. 6.

19 Рассадин Ст. Искусство быть самим собой //Новый мир. 1967. №7. С. 214-216, 221.

20 Добин Е. Сюжетное мастерство критика. (Штрихи к портрету К. Чуковского) //Новый мир. 1970. №3. С. 224-225, 232.

21 Берестов В. Корней Чуковский //Чуковский К. Собр. соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 605-618.

22 Иванова Е. Неизвестный Чуковский //Чуковский К. И. Собр. соч.: В 15 т. М., 2002. Т. 6. С. 19, 16.

23 Карлова Т. С. К. Чуковский - журналист и литературный критик. Казань, 1988. С. 133-134,136.

24 Дрозда М. К. Чуковский - литературный критик //Acta Universitatis Carolinae. Slavica Pragensia XII. Universita Karlova. Praha. 1970. 2-4. P. 271-284.

25 Эткинд Е. Г. Корней Чуковский //История русской литературы. ХХ век: Серебряный век. М., 1995. С. 258-265.

26 Эткинд Е. Г. Литературная критика и история литературы в России к. XIX - нач. ХХ века //Там же. С. 254-255.

27 История русской литературной критики /Под ред. В. В. Прозорова. М., 2002. С. 211-214.

28 См. подробнее: Борев Ю. Б. Роль литературной критики в художественном процессе. М., 1979; Штейнгольд А. М. Диалогическая природа литературной критики //Рус. литература. 1988. №1. С. 60-78.

29 Захаров Е. Е. О "синтетическом" методе интерпретации художественного текста. ("Двойник" Достоевского и "Нос" Гоголя в "отражениях" И. Ф. Анненского) //Литературоведение и журналистика. Саратов, 2000. С. 184-185.

30 Прозоров В. В. Читатель и писатель //Краткая литературная энциклопедия. М., 1978. Т. 9. Стб. 784-790.

31 Потебня А. А. Мысль и язык //Потебня А. А. Слово и миф. М., 1989. С. 167.

33 См. подробнее: Пресняков О. П. А. А. Потебня и русское литературоведение конца ХIХ - начала ХХ века. Саратов, 1978.

34 Белецкий А. И. Об одной из очередных задач историко-литературной науки: Изучение истории читателя //Белецкий А. И. Избранные труды по теории литературы. М., 1964. С. 29.

35 Там же. С. 27. Одним из первых в России идеи французского представителя "психологического" направления оценил П. Д. Боборыкин, посвятив разбору "Научной критики" Геннекена часть главы "Читающая публика" в исследовании о современном романе, см.: Боборыкин П. Д. Европейский роман в ХIХ столетии. СПб., 1900. С. 157-163.

36 Банк Б. В. Изучение читателей в России: ХIХ в. М., 1965; Баренбаум И. Е. История книги. М., 1984; Рейтблат А. И. От Бовы к Бальмонту: очерки по истории чтения в России во второй половине ХIХ века. М., 1991.

39 Храпченко М. Б. Указ. соч. С. 77.

40 Храпченко М. Б. Время и жизнь литературных произведений //Художественное восприятие. Сб. I. Л., 1971. С. 29-57.

41 См., например, размышления по этому поводу: Александров В. Другость: герменевтические указатели и границы интерпретации //Вопросы литературы. 2002. №6. С. 78-102.

43 Прозоров В. В. Читатель и литературный процесс. Саратов, 1975; Прозоров В. В. Читатель и писатель //Краткая литературная энциклопедия. М., 1978. Т. 9. Стб. 784-790; ПрозоровВ. В. Художественная классика: границы истолкования: К теории вопроса //Проблемы комплексного изучения восприятия художественной литературы. Калинин, 1984; Корман Б. О. О целостности литературного произведения //Изв. АН СССР. Сер. литературы и языка. Т. 36. 1977. №6. С. 508-513.

44 Прозоров В. В. Читатель и литературный процесс. С. 18.

45 Ученый выделяет три уровня реализации читательской направленности литературного произведения: внимание, соучастие, открытие: Прозоров В. В. О читательской направленности художественного произведения //Литературное произведение и читательское восприятие: Межвуз. тематический сб. Калинин, 1982. С. 3-14.

46 См.: Прозоров В. В. Художественная классика: границы истолкования: К теории вопроса. С. 103. При этом исследователь выступает против расширительного толкования тезиса "чтение как творчество", выдвинутого В. Ф. Асмусом. Впрочем, и автор этого положения в известной статье "Чтение как труд и творчество" указывал, что "содержание художественного произведения… воссоздается …читателем - по ориентирам, данным в самом произведении" (Вопросы литературы. 1961. №2. С. 42).

48 Корман Б. О. Указ. соч. С. 511-513.

49 Николаева С. Ю. Воздействие и восприятие //Художественное восприятие: Основные термины и понятия: Словарь-справочник. Тверь, 1991. С. 12-15.

50 Есаулов И. А. Интерпретация //Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001. Стб. 306.

51 См.: Гайденко П. П. Герменевтика //Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 119-120; Цурганова Е. А. Герменевтика //Современное зарубежное литературоведение: страны Зап. Европы и США. Концепции. Школы. Термины. М., 1996. С. 195-202; Она же. Герменевтика //Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001. Стб. 170-174; Кекеева Т. М. Определение сущности литературы феноменологией и герменевтикой //Российский литературоведческий журнал. 1997. №10. С. 164-178.

Сер. 9. Филология. 1997. №3. С. 118-142; Дронов А. В. Рецептивная эстетика //Современное зарубежное литературоведение: Страны Зап. Европы и США: Концепции. Школы. Термины. М., 1996. С. 127-138.

53 Зись А. Я., Стафецкая М. П. Интерпретация произведения как феномена культуры //Теории, школы, концепции (критические анализы): Художественная рецепция и герменевтика. М., 1985. С. 69-102.

54 В. Изер в этой связи обращается к феномену культурной памяти, порождаемой игрой текста: "Cultural memory, which is collective memory that cannot be genetically transmitted, is by no means the only emergent phenomenon generated by the textual play" (Iser W. What is Literary Antropology? The difference between Explonatory and Exploratory fictions //Revenge of Aesthetic: The place of literature in theory today. Berkeley, Los Angeles, London. 2000. P. 175-176).

55 Подробнее см.: Ильин И. П. Имплицитный читатель // Современное зарубежное литературоведение: Страны Зап. Европы и США: Концепции. Школы. Термины. С. 53-54.

56 Яусс Х. -Р. Указ. соч. С. 56.

Автореф. дис. …канд. филол. наук. Саратов, 1999.

58 Прозоров В. В. Критика литературная //Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001. Стб. 413-415.

важные теоретические аспекты литературно-критической рецепции, в частности, разграничиваются понятия "восприятие", "интерпретация" и "постинтерпретационная оценка". С. 28-29.

60 См. подобного рода работы: Кульюс С. К. "Основания всякой метафизики" Брюсова: (Опыт реконструкции) //Уч. зап. Тартуского ун-та. Тр. по философии. 1983. Вып. 653. С. 113-128; Пономарева Г. М. Анненский и Уайльд: (Английская эстетическая критика и "Книги отражений" Анненского) //Уч. записки Тартуского гос. ун-та. Труды по рус. и слав. филологии. Литературоведение. 1985. Вып. 645. С. 112-121; Она же. И. Ф. Анненский и А. Н. Веселовский: (Трансформация методологических принципов академика Веселовского в "Книгах отражений" Анненского) //Уч. зап. Тартуского ун-та. Тр. по рус. и слав. филологии. 1986. Вып. 683. С. 84-93.

61 См. по этому поводу замечание Е. Ц. Чуковской об академическом издании "Дневника" в комментарии к последней публикации: Чуковский К. И. Дневник. 1901-1929. 2-е изд., доп. и перераб. М., 1997. С. 474.