| Приглашаем посетить сайт |
|
Иванов В.И. (ivanov.lit-info.ru)
|
"Правда"
01. 02. 1928
Надо ли давать эту книжку маленьким ребятам? Крокодил... Ребята видели его на картинке, в лучшем случае в 3оологическом саду. Они знают про него очень мало. У нас так мало книг, описывающих жизнь животных. А между тем жизнь животных страшно интересует ребят. Не лошадь, овца, лягушка и пр., а именно те животные, которых они, ребята, не видели и о жизни которых им хочется так знать.
Это громадный пробел в нашей детской литературе. Но из "Крокодила" ребята ничего не узнают о том, что им так хотелось бы узнать. Вместо рассказа о жизни крокодила они услышат о нем невероятную галиматью. Однако не все же давать ребятам "положительные" знания, надо дать им и материал для того, чтобы повеселиться: звери в облике людей это - смешно. Смешно видеть крокодила, курящего сигару, едущего на аэроплане. Смешно видеть крокодильчика, лежащего в кровати, видеть бант и ночную кофту на крокодилихе, слона в шляпе и т. д.
Смешно также, что крокодил называется по имени и отчеству: "Крокодил Крокодилович", что носорог зацепился рогом за порог, а шакал заиграл на рояли. Все это веселит ребят, доставляет им радость. Это хорошо. Но вместе с забавой дается и другое. Изображается народ: народ орет, злится, тащит в полицию, народ - трус, дрожит, визжит от страха ("А за ним-то народ и поет и орет...", "Рассердился народ и зовет и орет, эй, держите его да вяжите его. Да ведите скорее в полицию.", "Все дрожат, все от страха визжат..."). К этой картинке присоединяются еще обстриженные под скобку мужички, "благодарящие" шоколадом Ваню за его подвиг. Это уже совсем не невинное, а крайне злобное изображение, которое, может, недостаточно осознается ребенком, но залегает в его сознании. Вторая часть "Крокодила" изображает мещанскую домашнюю обстановку крокодильего семейства, причем смех по поводу того, что крокодил от страха проглотил салфетку и др., заслоняет собой изображаемую пошлость, приучает эту пошлость не замечать. Народ за доблести награждает Ваню, крокодил одаривает своих землячков, а те его за подарки обнимают и целуют. "3а добродетель платят, симпатии покупают" - вкрадывается в мозг ребенка.
Крокодил целует ноги у царя-гиппопотама. Перед царем он открывает свою душу. Автор влагает в уста крокодила пафосную речь, пародию на Некрасова.
Узнайте, милые друзья,
Потрясена душа моя.
Что даже ты, гиппопотам,
И то завыл бы, как щенок.
Когда б его увидеть мог...
Там наши братья, как в аду -
О, этот сад, ужасный сад
Его забыть я был бы рад.
Там под бичами палачей
Немало мучится зверей:
И цепи тяжкие грызут,
Но им не вырваться сюда
Из темных клеток никогда.
... Мы каждый день и каждый час
И ждали, верили, что вот
Освобождение придет,
Что вы нахлынете сюда,
Чтобы разрушить навсегда
Где ваши братья и сыны,
В неволе жить обречены!
Сказал и умер. Я стоял
И клятвы страшные давал
И всех зверей освободить..."
Эта пародия на Некрасова не случайна.
Чуковский редактировал новое издание Некрасова и снабдил его своей статьей "Жизнь Некрасова". Хотя эта статья и пересыпана похвалами Некрасову, но сквозь них прорывается ярко выраженная ненависть к Некрасову. Описывая то, что Некрасову приходилось наблюдать в детстве, он замечает: "В пору же малолетства он мало вникал в то, что видел, и был самый обыкновенный помещичий сын". Помещичье происхождение Некрасова автор и дальше особо выпячивает: "... в сущности, Некрасов был дворянин, сын помещика, такой же барин, как Герцен, Тургенев, Огарев".
"К десятилетнему возрасту из мальчика вышел умелый картежник и меткий стрелок". "На одиннадцатом году Некрасов был отдан отцом в Ярославскую гимназию, где учился плохо и лениво". В семнадцать лет, по словам Чуковского, Некрасов был малоразвитым подростком, имевшим пристрастие к романтической позе и фразе, писавшим фразистые стихи, не имевшие успеха. Но Некрасов умел приспособляться. "Его бойкие и ловкие стишки о взятках деньгах, картах и чинах - обо всем, чем волновалось тогдашнее общество, пришлись по вкусу невзыскательным читателям". Некрасов превратился, по словам Чуковского, в писателя-поденщика, развлекателя публики, угождавшего "казарменно-канцелярской публике". "Все видели в нем бойкого, смышленого юношу, который умело и ловко пробивает себе дорогу". Но Некрасов "тайно терзался страшной тоской". Вообще тоска (или, как тогда говорили, хандра) была характерным свойством Некрасова, "присущим ему с самого детства".
"об угнетенных и страдающих". "Основной тон большинства его стихотворений - тон унылого, однообразного плача, прерываемого воплями проклятий и жалоб. Ритмы тягучие, с постоянным стремлением к протяжным звукам, протяжным словам. Почти все эти стихи повествовали о страданиях от холода, голода, насилия, болезней, нужды". "К началу пятидесятых годов благосостояние поэта упрочилось", он стал издателем. "У него был великий талант отыскивать и приманивать таланты". К концу 50-х гг. "в русском обществе выдвинулись и заняли передовые позиции "новые люди", разночинцы, плебеи, люто ненавидевшие дворянскую, помещичью Русь. Некрасов, единственный из выдающихся русских поэтов, был тогда выразителем их идеалов и вкусов".
Далее описывается Некрасов во времена реакции конца 60-х-гг. Затем говорится о разночинной молодежи и ее фантастической вере в революционный инстинкт народа. "Эти новые настроения передовой молодежи могуче отразились на некрасовском творчестве. Его отношение к народу становилось с каждых годом все любовнее". "А когда Некрасов заболел, его поклонение народу приняло еще более страстный характер. Можно сказать, что на смертном одре "народ" заменял ему бога. Мучаясь невыносимыми болями, он даже молился народу о своем исцелении".
Все это мог писать только идейный враг Некрасова. Мелкими плевками заслоняет он личность "поэта мести и печали". И как-то особо резко выступает это мелкое злобствование, вплетенное в громкие хвалы Некрасову, рядом с прощальным приветом Чернышевского, присланном из далекой ссылки умирающему поэту (эти слова приводит сам же Чуковский).
"... Скажи ему, - писал Чернышевский Пыпину, - что я горячо люблю его как человека, что я благодарю его за его доброе расположение ко мне, что я целую его, что я убежден: его слава будет бессмертна, что вечна любовь России к нему, гениальнейшему и благороднейшему из всех русских поэтов. Я рыдаю о нем. Он действительно был человек очень высокого благородства души и человек великого ума. И, как поэт, он, конечно, выше всех русских поэтов".
Ну, ладно. Вернемся к "Крокодилу". После сказанного ясно, почему так режет эта пародия на Некрасова в детской книжке.
по Невскому, идут освобождать своих томящихся в клетках братьев-зверей. Все перед ними разбегаются в страхе, но зверей побеждает герой Ваня Васильчиков. Однако звери взяли в заложницы Лялю, и, чтобы освободить ее, Ваня дает свободу зверям:
"Вашему народу
Я даю свободу,
Свободу я даю!"
Что вся эта чепуха обозначает? Какой политической смысл она имеет? Какой-то явно имеет. Но он так заботливо замаскирован, что угадать его довольно трудновато. Или это простой набор слов? Однако набор слов не столь уже невинный. Герой, дарующий свободу народу, чтобы выкупить Лялю, - это такой буржуазный мазок, который бесследно не пройдет для ребенка. Приучать ребенка болтать всякую чепуху, читать всякий вздор, может быть, и принято в буржуазных семьях, но это ничего общего не имеет с тем воспитанием, которое мы хотим дать нашему подрастающему поколению. Такая болтовня - неуважение к ребенку. Сначала его манят пряником - веселыми, невинными рифмами и комичными образами, а попутно дают глотать какую-то муть, которая не пройдет бесследно для него.
"Крокодил" ребятам нашим давать не надо, не потому, что это сказка, а потому, что это буржуазная муть.
Н. К. Крупская
| Главная |