Приглашаем посетить сайт
Литература (lit-info.ru)

Соболев Л.: Ирина Лукьянова. Корней Чуковский (ЖЗЛ)

Вопросы литературы, № 1
январь-февраль 2008

"Писать надо только о том, что любишь", - однажды сказала Ахматова, и это очень точные слова, Ирина Лукьянова любит своего героя, и ее книжка получилась очень хорошей. Если бы я захотел представить здесь реферат этой почти тысячестраничной книги, мне понадобилось бы несколько десятков страниц: автор пишет о боли незаконнорожденного, о трудном вхождении в литературу, о борьбе Чуковского с массовой культурой, о непростых отношениях с современниками - Ахматовой, Маяковским, Блоком... При этом Чуковский, хотя и носил всюду свой альбом, вовсе не коллекционировал автографы великих людей; известен его возмущенный ответ на очередное предложение рассказать о встречах со знаменитостями: "Я не встречался, я жил!" Отдельные и очень умно разработанные сюжеты - Некрасов, язык, переводы, отношения с властью и, конечно, детские стихи. Вот о гонениях: "Самое страшное для писателя, попавшего под сапог, - это почти неминуемая утрата способности писать - способности хрупкой, редкой, трудно восстановимой; утрата дара, исчезновение власти над словом, потеря себя" (с. 861).

"земной природы" героя - "лысого и пьяного Шевченко", "безобразного, спивающегося Николая Успенского", "барина и игрока" Некрасова, "чью судьбу талант совершенно изменил". Талант - дар свыше; Чуковский умел увидеть талант своего героя и показать его читателям. А читатель, обнаружив, что ни Толстой, ни Достоевский, ни Лермонтов, ни Некрасов не были святыми, обвиняет критика в кощунстве (с. 347-350). Вот только термин "диалектика души" появился в 1855 году, задолго до Чуковского, а не после него, как сказано у И. Лукьяновой (с. 348).

"первый клад мой честь была", - цитата не из Мазепы, а из пушкинского Кочубея (с. 678); Оксмана звали Юлиан Григорьевич, а не К. И. (с. 806); в июне 1963 года скончался не Вячеслав, а Всеволод Иванов (с. 920); тютчевское "Мужайтесь, о други, боритесь прилежно..." действительно восходит к стихотворению Гете "Symbol", но не является переводом, и точнее назвать эти стихи все же тютчевскими (с. 939).

Чуковский любил литературу и тех, кто ее создает. Вот фрагмент "Дневника": "... и вместо "милый Владимир Владимирович" я уже говорю, не замечая: "Берегите, сволочи, писателей"" (с. 5) - боль от самоубийства Маяковского не проходит. Затравленный и измордованный критиками и педологами, Чуковский уходит из литературы в историю литературы "вглядываться в другие условия другой эпохи и пытаться разглядеть закономерности" (с. 536). Он воспринимал и себя, и своих современников как исполняющих высокую миссию - отсюда и спор Лукьяновой с Лурье. Самуилу Лурье ближе позиция Л. К. Чуковской - бескомпромиссная, жертвенная; ради того, чтобы высказать правду, можно пожертвовать свободой, профессией, даже жизнью. Чуковский принимал неизбежность компромисса; он писал в "Дневнике": "... важно оставаться в рядах интеллигенции, а не уходить из ее рядов - в тюрьму. Интеллигенция нужна нам здесь для повседневного интеллигентского дела" (с. 864). Каждый свободно выбирает ту позицию, которая ему ближе, - И, Лукьянова не судит, а пытается понять.

Чуковский был просветителем. Но смотря на тех, кто победил и стал хозяином жизни (в 1922-1923 годах), он видел "крепкозубых, крепкощеких, с грудастыми крепкими самками" (с. 405). И ему становилось страшно. Но он всегда спасался работой - даже когда сидел возле умирающей дочери; как пишет Лукьянова, "Чуковский был, если можно так сказать, убежденный, сознательный, последовательный отец" (с. 537). В. Непомнящий вспоминает, как Чуковский, в ответ на его оправдания (не сдал в срок рукописи), сказал собеседнику: "Мне восемьдесят шесть лет, я больной старик, я пережил три голодовки, я полтора года сидел у постели умирающей дочери, я похоронил двух сыновей. И все это время я работал. Я работал каждый день, каждое утро, что бы ни случалось"1"Можно ли пережившему Чехова, - рыгая, облапливать свою хрюкающую и потную самку? После "Войны и мира" не меняется ли у человека самый цвет его глаз, само строение губ? Книги перерождают самый организм человека, изменяют его кровь, его наружность..." (с. 407).

Сетуя на сегодняшнюю бездуховность, соотечественники наши с тоской вспоминают советское время, когда читали все и все любили настоящую литературу. Вот запись из "Дневника" Чуковского (24 марта 1969 года): "Здесь мне особенно ясно стало, что начальство при помощи радио, и теле и газет распространяет среди миллионов разухабистые гнусные песни - дабы население не знало ни Ахматовой, ни Блока, ни Мандельштама. И массажистки, и сестры в разговоре цитируют самые вульгарные песни, и никто не знает Пушкина, Боратынского, Жуковского, Фета - никто. В этом океане пошлости купается вся полуинтеллигентная Русь, и те, кто знают и любят поэзию, - это крошечный пруд". Можно на этой констатации успокоиться. А можно - работать. Как Чуковский.

1. В. Непомнящий. Учитель // Воспоминания о Корнее Чуковском, М: Советский писатель, 1983. С. 466.

Главная