Соловьева Василиса: Академтараканище

Впервые опубликовано в газете
"Большой город", № 4,
за октябрь 2002

Корней Чуковский. Стихотворения
"Новая библиотека поэта",
изд-во "Академический проект", 2002.

Академическое издание стихотворений Чуковского есть прекрасная, ожидаемая публикация. Причем ожидание было щедро вознаграждено чудесными неожиданностями, каковые мы обнаружили в текстах, и каковые, вульгарно выражаясь, пробили брешь в тривиальном образе доброго дедушки Чуковского, культивируемом советской литературной иконографией. Впрочем, еще два слова об особенностях новой книжки. Академическое издание включает в себя не только канонические тексты, но и все сохранившееся текстовые документы, так или иначе связанные с замыслом или идеей поэмы и стихотворения; все маргиналии (пометки на полях, черновые варианты); все возможные текстологические комментарии.

"Тараканища" и "Крокодила" взыскует наконец получить должное осмысление.

Чуковский - как известно, популярнейший литературный критик начала века, а также публицист и свободный литератор - к своим "детским" стихам поначалу относился как к семейной лингвистической шутке. Его работоспособность потрясала современников. Шестьдесят восемь лет он писал каждый день часов по двенадцать. Его наследие трудно охватить даже мысленным взором. Для русской литературы это несколько подозрительно. Романтическая расслабленность считается родовым признаком отечественного сочинителя. Так что "неистовый Корней" (формулировка Маяковского) пал жертвой российских предрассудков. Даже на экскурсии в его доме-музее в Переделкине посетителей заботливо предупреждают, что иллюзий насчет величия бывшего домовладельца питать не следует. Слишком был трудолюбив для великого писателя. Не говоря уж о несоответствии хрестоматийному образу русского поэта. К тому же "для детей". "Дети к поэту тянулись необыкновенно!" - эта фраза экскурсоводши была в качестве анекдота приведена в воспоминаниях дочери К. Чуковского. Лидия Корнеевна вяло иронизировала насчет обыкновенности и необыкновенности детской тяги. По всем этим причинам в литературном пантеоне К. Чуковскому отводилось место на галерке, да и то условно.

"Крокодил", "Мойдодыр" и т. д. предстают как фундаментальные для русской литературы тексты. Один из лучших историков новейшей словесности, Мирон Петровский, снабдил их учеными комментариями, текстологическими справками и высокомудрым предисловием, в котором уговаривает читателей поверить в то, что Чуковский был не заурядным массовиком-затейником, а талантливым поэтом.

Надо сказать, что издание сказок Чуковского в том виде, в каком раньше привычно было читать "Божественную комедию" или шекспировские хроники, то есть со всеми атрибутами академизма, производит изрядное впечатление. Всемирно-историческое значение Бибигона отныне никому оспорить не удастся. А вот и неожиданности. Мы узнаем, наконец, что многие легендарные афористические строки принадлежат не кому-нибудь, а нашему доброму сказочнику. Обретение авторства - процесс торжественный. Итак, "Люблю тебя, Петра творенье, твои глаза, твое варенье", написал Чуковский, обращаясь к конторщице "Одесских ведомостей" в 1901 году. "У меня жена беременна,но, я надеюсь, это временно", написал он же в начале 20-х. В 60-е поэт обогатил литературу актуальными до сих пор сентенциями: "Барбитураты виноваты, что мы с тобой дегенераты" и "Годятся лучшие врачи лишь для анализа мочи". Для популярных телевизионных сатириков, непринужденно использовавших эти бессмертные строки без указания автора, выход книги Чуковского - тоже заметное событие.

"Мойдодыра" в собственной интонационной редакции, многозначительно обрывая строку в удобно месте: "Вот из маминой из спальни, кривоногий и хромой. Выбегает…". Оказывается, советские учащиеся воистину тонкие, изощренные интерпретаторы художественных текстов. Они зрели в корень. Многие детские сказки Чуковского об этом самом и ни о чем другом. Они эротичны. Помимо скрытого, есть еще и недовоплощенное. Увы! Она навсегда осталась в отрывках - эта волнующая баллада, повествующая о преступной связи 2мохнатого веника" и "молодой метлы". В начале поэтического повествования сердце веника принадлежало "старой швабре". "Но веник мохнатый валялся в углу, и он полюбил молодую метлу … // А старая швабра вернулась домой. Она застучала дубовой ногой:// "Эй, веник-изменник, поди-ка сюда! Теперь не уйдешь от меня никуда.// С метлой молодою тебе не гулять! За синей рекою цветов не срывать!" Чем закончился этот любовный конфликт - тайна навеки.

Василиса Соловьева