| Приглашаем посетить сайт |
|
Орловка (orlovka.niv.ru)
|
После разгрома "военной сказки" Чуковский десять лет не возвращается к циклу об Айболите. Не только не начинает новых работ, не пишет новых сказок, но и, кажется, избегает всяких контактов с тем, что напоминает о произошедшем. Второй вариант пересказа "по Лофтингу" выйдет еще раз в 1945 г. (4-е издание с иллюстрациями Сафоновой) и, в отличие от третьего издания (описанный выше "третий вариант" 1938 г. в 4 частях), практически без правки. Не будет также и существенной правки "Бармалея" и "Лимпопо" для новых изданий (правда, последнее произведение сменит в 1948 г. название на "Приключения Айболита"). "Замерзнут" на десять лет прежние дружеские отношения и переписка с Маршаком110.
Возобновление работы последует лишь в 1953 г. Начнется оно с перечитывания "военной сказки" (которая "не понравилась"), с переделки "Доктора Айболита" для нового, 1954 г., издания и закончится переработкой финала "Бармалея". Никаких новых "авторских" сказок уже не будет.
Показателен контекст, в котором Чуковский упоминает о работе над новым вариантом "Доктора Айболита" в своем дневнике:
"Из-за того, что Гослит предательски отказался от второго издания моего "Мастерства", я в этом году пустился во все тяжкие и стал заниматься мелочишками: 1) заново переработал "Робинзона"; 2) перевел с Таней Литвиновой Фильдинга "Судья в ловушке"; 3) переделал "Доктора Айболита"; 4) заново перевел кое-что из Уитмена и переработал старые переводы (причем, обнаружилось, что Кашкин - пройдоха, а Мендельсон - тупица); 5) переделал "Бибигона"; 6) написал воспоминания о Житкове и Тынянове; 7) написал статью "Принципы текстологии Некрасова"; 8) проредактировал трехтомник Нек[расо]ва для Гиза; 9) проредактировал трехтомник Нек[расо]ва для "Огонька"; 9) написал для "Огоньковского" издания три листа вступительной статьи; 10) проредактировал Некрасова для "Детгиза"; 11) писал статейки для "Литгазеты" и "Огонька". Все это "мура и блекота", как любил выражаться Зощенко. Это - самоубийство. С 1-го января, если буду жив, возьмусь за большое…" 111
О новом финале "Бармалея" - вообще нигде ни строчки. Возможность переработки "военной сказки" не рассматривается. Желание пересмотреть весь цикл заново, "перециклизовать" отдельные его фрагменты (выражавшееся в 1930-х гг. в написании различных вариантов прозаических "циклизующих" вставок, предпосылаемых разным комбинациям поэтических текстов в разных сборниках) больше не просматривается. Впрочем, последнее все же имеет, вероятно, некоторое отношение к той работе, которую Чуковский проделывает в четвертой редакции с лофтинговским текстом.
Во-первых, в этот окончательный вариант впервые попадают персонажи первого поэтического "Бармалея" - Таня с Ваней. В действии они, правда, никакого участия не принимают, а лишь упоминаются. Текст говорит, что они остаются на берегу, когда доктор со зверями отправляются в Африку, и - в финале - они, вместе с другими жителями родного города Айболита, радуются его возвращению. Во-вторых, некоторые фрагменты текста третьего варианта (оказавшиеся как бы отсутствующими в последующих изданиях, поскольку, как мы уже сказали, в 1945 г. переиздается текст второго варианта, а не третьего) возвращаются обратно. И, наконец, в-третьих, финал "Доктора Айболита" радикально изменяется (наследуя в этом отношении финалу отвергнутой "военной сказки"): Бармалей больше не исправляется, не отправляется выращивать арбузы. Его просто убивают.
В четвертом варианте "Доктора Айболита" Чуковский возвращается к двухчастному делению текста (т. е., иначе говоря, к общей канве первой лофтинговской книги о Дулитле). Третья и четвертая части ("Огонь и вода", "Приключения белой мышки") исчезают. Исчезает и связанное с ними финальное отправление в СССР. Доктор возвращается домой, где его ждет праздник, но поскольку предаваться праздности не в его обычае, то прямо из-за стола он сбегает лечить новых больных (ассистирует ему спасенный мальчик Пента - и в этом финальном эпизоде тоже можно углядеть некоторое восстановление связи с лофтинговским текстом, правда, не с конкретным текстом первой книги, а с началом второй - с появлением у Дулитла молодого друга и ассистента, "рассказчика" Томми Стаббинса).
Общее ощущение от четвертого варианта (по сравнению со вторым и тем более третьим) - чувство целостности повествования. Персонажи перестают двоиться, фрагменты перестают наслаиваться друг на друга или явно выпадать. Многие эпизоды, присутствовавшие у Лофтинга (и выпущенные в предыдущих вариантах), восстанавливаются в своих правах, но это не буквальное их воспроизведение, "перевод", а замена аналогичными, встроенными в контекст нового повествования.
Например, после возвращения доктора из страны обезьян у Лофтинга следует второй эпизод с пленом. Чуковский, как мы уже говорили, избегает прямых повторов и аналогичных ситуаций, поэтому он просто выкидывает в предыдущих редакциях сам этот эпизод из текста. Здесь, в четвертом издании (конец 15-й, начало 16-й главы) Айболит со зверями "чуть было" не попадают в плен: их хватают, но на выручку доктору приходят Тянитолкай и Крокодил (т. е. мы видим, что восстановление связей здесь идет на двух уровнях: во-первых, отчасти лофтинговский эпизод; и, во-вторых, проясняется функция Крокодила, который, вспомним, в первом варианте пропадал из текста совершенно неожиданно).
"собственными вариантами" и лофтинговским текстом наблюдается и в других фрагментах повествования. Например, в конце первой части появляется глава, в которой Тянитолкай сбрасывает злую Варвару в море и моряк Робинзон увозит ее далеко-далеко на необитаемый остров, поскольку доктор не хочет, чтобы она возвращалась домой и мучила его зверей. Здесь мы видим странный (но в то же время обычный для четвертого варианта) сплав разных фрагментов, мотивов и направлений действия. Варвара в фильме 1938 г. объединяется с шарманщиком Беналисом и в конце фильма разделяет с ним наказание - их куда-то уводят (возможно, еще не на расстрел, но - из жизни персонажей). Причем это финальное исчезновение Варвары из жизни сопровождается песней (распеваемой зверями на "основной" мотив фильма), подчеркивающей радость избавления именно от Варвары:
Шивандары-шивандары,
Фундуклей и дундуклей
Хорошо что нет Варвары,
Без Варвары веселей.
с Беналисом не была знакома). Здесь, в четвертом варианте, Бармалей (заменяющий Беналиса) никуда не высылается (ведь опыт "третьего варианта" подсказал, что это бесполезно). Но и лофтинговский остров, как мы видим, не пропадет - на него отправится Варвара, отбывать наказание за свое поведение.
Наиболее существенное изменение, внесенное в четвертый вариант (как, вероятно, уже стало понятно из сказанного выше), это - объединение Бармалея и Беналиса в один персонаж. Теперь в обеих частях книги у Айболита один и тот же противник (причем противник, о котором ему известно заранее: еще в первую встречу с ним, высадившись на Африканский берег, Айболит, узнав, куда они попали, восклицает: "К Бармалею! Бармалей - самый злой человек на всем свете!").
Черты этого объединения мы могли наблюдать и раньше (достаточно подробно они обсуждались в главе о "Бармалее"). Но полное, безусловное и окончательное слияние произошло лишь здесь, в финальном варианте текста.
Судьба этого нового персонажа (по сравнению с судьбой лофтинговского прототипа) тоже претерпевает изменение. И опять же это изменение, с одной стороны, восстанавливает лофтинговский эпизод (как финал истории с пиратом, т. е. то, что было отменено возвращением Беналиса в третьей части третьего варианта), а, с другой, восстанавливает паритет с разрозненными до этого "объединения" элементами собственных частей повествования.
Вспомним: в финале второй части, после спасения отца Пенты, доктор снова сталкивается с пиратами. На сей раз (в отличие от второго и третьего вариантов) - это те же персонажи, что и в первой части, - Бармалей и его банда. Пираты гонятся за доктором, их корабль тонет, появляются акулы, но за их появлением эпизода с раскаянием и ссылкой на остров не следует:
"Вдруг на поверхности моря показались акулы - огромные, страшные рыбы с острыми зубами, с широко открытой пастью.
Они погнались за пиратами и скоро проглотили их всех до единого.
- Туда им и дорога! - сказал доктор. - Ведь они грабили, мучили, убивали ни в чем не повинных людей. Вот и поплатились за свои злодеяния".
Обратим внимание на то, насколько слова Айболита похожи на слова попугая Карудо (чьими стараниями был утоплен Беналис в предыдущем варианте).
Сначала экспрессивное напутствие:
"- Так тебе и надо! - отозвался Карудо".
"- Туда им и дорога! - сказал доктор".
Затем перечисление "злодеяний":
"Ты разбойник, ты убийца, ты жестокий злодей! Ты сжег наш дом, и потому мы не жалеем тебя. Ты хотел утопить нашего доктора Айболита в колодце". "Они грабили, мучили, убивали ни в чем не повинных людей".
И наконец, подведение итога - "мера за меру":
"Тони же сам, и никто не поможет тебе".
"Вот и поплатились за свои злодеяния".
Вернемся на секунду назад, к описанному вами эпизоду с высылкой Варвары на необитаемый остров. Финал этой истории приходится именно на эту главу и следует сразу за гибелью Бармалея (что, пусть не прямо, не так, как в фильме, но объединяет этих двух персонажей). Сразу после гибели пиратов корабль Айболита неожиданно настигают Крокодил с обезьяной Чичи. Речь тут же заходит об оставшейся дома Варваре, и Тянитолкай рассказывает, что Варвара теперь живет на необитаемом острове, после чего звери тут же затягивают знакомую нам по фильму песню.
Редакция "Доктора Айболита" 1943 г. (1944-го по изданию) является окончательной и больше Чуковским не пересматривается. Так же, как и редакция финала "Бармалея", относящаяся примерно к тому же времени (в новосибирском, 1954 г., издании сказок Чуковского текст "Бармалея" приводится еще без изменений, но с 1955-го - повсеместно печатает новый вариант).
Очевидно, что обе эти редакции и являются "конечным выражением" авторской воли (конечным пунктом развития линии, возникшей еще в первом варианте "Лимпопо"). Причем ясно, что редакция финала Бармалея не является "новым вариантом" поэмы, а лишь приводит финал в соответствие: Чуковский изымает из текста стихи, следующие после строк "Рада, рада, рада, рада детвора" (обещание проглоченного Бармалея исправиться, просьба детей выпустить разбойника, исправление Бармалея, его финальная "ария" о любви к детям). Вместо всего этого появляется краткий текст, описывающий радость детей по поводу победы над злодеем и их возвращение домой.
"серьезных", научно-критических, таких как тринадцатитомное собрание сочинений или НБП) данные "варианты текста" не учитываются и не воспроизводятся, поэтому нам придется просто привести их.
Первый вариант переработки (Свердловск, 1955):
1. Рада, рада, рада, рада детвора,
2. Заплясала, заиграла у костра:
3. Нет на свете Бармалея
5. Сгинул лютый Бармалей,
6. Стало в мире веселей!
7. Поскакали по болоту
И умчалися назад
В свой любимый,
Свой родимый,
Свой чудесный Ленинград!
"Бармалея", (2) - фрагмент девятой части "Побежденного Бармалея" (переработанной в стихотворение "Радость", вероятно, одновременно с написанием новой версии финала "Бармалея" 112).
Практически параллельно появляется и другой вариант переработки финала в сборнике "Сказки" (М.; Л., 1955): (1), (2) - без изменений, (3) - "укороченный текст":
Поскакали по болоту
Подбежали к самолету
В Ленинград.
Конечным вариантом, вероятно, стоит считать редакцию, воспроизводимую изданиями 1960-х гг. (Детлит, 1961 - Детлит, 1968):
1. Рада, рада, рада, рада детвора,
Заплясала, заиграла у костра:
"Ты нас
Ты нас
От смерти спас,
Ты нас освободил.
Ты в добрый час
О добрый
Крокодил!"
2. Но смеялись, танцевали,
А потом и перестали:
"Доктор, Доктор, дорогой,
Очень хочется домой!
3. Побежали по болоту… [полный текст]
Здесь 1, 4 - фрагменты текста старой концовки Бармалея, 5 - новый текст, 3 - неизменяемая часть нового варианта концовки.
Смысл редактуры нового, окончательного финала "Бармалея" очевиден, хотя, возможно, очевидность эта и обманчива (к ней мы вернемся, чуть позже, в следующей части). Сейчас же нам стоит обратить внимание на три не столь бросающиеся в глаза момента:
"радость", присутствовавшая еще в первом "Бармалее" ("Рада, рада, рада, рада детвора"). В "военной сказке" она превратится в радость тотальную ("рады, рады, рады светлые березы... и т. д."113). В окончательном варианте "радость" также присутствует, но это ее присутствие достаточно условно. Оно не становится финальной точкой, не разворачивается в какой-то апофеоз, не обращается больше ко всем (не упоминаемым непосредственно в сюжете персонажам - иным детям, как это было и в "Бармалее" 1925 г., и в "военной сказке"). Радуются лишь конкретные дети - Таня с Ваней.
2) И в "Бармалее" 1925 г., и в "военной сказке" "радость" отчасти связана с "кормлением". В "Бармалее" исправившийся разбойник обещает накормить детей:
Напеку я для детей, для детей
Пирогов и кренделей, кренделей!
Буду даром, буду даром пироги я раздавать, и т. д.
То же и в первом, черновом варианте "Бармалея" (с одним добавлением - Бармалей там, как мы уже говорили, еще негр и, вероятно, поэтому изначально его фирменное блюдо - шоколадки):
Эй, ребята,
Подбегайте,
Выбирайте -
Сладки, сладки
Шоколадки
Бармалеевы 114.
"военной сказки" изначально апельсины, вырастающие на деревьях, виноград, сыплющийся из облака, также предназначены для того, чтобы накормить. Следующие (не вошедшие в окончательную редакцию "Радости") строки:
Сколько пряников и яблоков
И сластей
Вдруг посыпалось из облака
На детей,
Ели, ели, ели, ели.
И с набитым животом
Завалились под кустом,
А потом давай сначала
Реальность, встающая за этими строками (голодные дети Петрограда двадцатых годов, голодные дети Ташкента сороковых), и иллюзия, которую они продуцируют, в середине пятидесятых оказывается, вероятно, не актуальной. Но и никакой новой на ее смену не приходит.
3) Движение внутри самой редактуры. Важный момент финального, окончательного, 1960-х гг., текста новой концовки - отсутствие акцента на смерти (исчезновении) Бармалея. Вместо (2) в текст возвращается (4) - благодарность крокодилу. То есть, Бармалей сам по себе (победа над ним) утрачивает важность, просто исчезает. Его дальнейшая судьба не только никого не волнует, но и изменение к лучшему оказывается связано не с "его исчезновением", а с "нашим освобождением" (градация практически незаметная, но существенная).
"каноническим" и "окончательным" текстом поэмы.
Мы видим, что этот новый, окончательный вариант финала "Бармалея" появляется, во-первых, синхронно с аналогичной (с точки зрения исправления финала) переработкой текста "Доктора Айболита"; во-вторых - не "из ниоткуда", а как окончательный итог целой линии развития (первый вариант "Лимпопо", третий вариант "Доктора Айболита", "Военная сказка", четвертый вариант "Доктора Айболита"); и, наконец, в-третьих - он появляется и существует в самое "либеральное" время - 1955-1968 гг. (т. е. вряд ли объясним неким "внешним" давлением).
Что же касается закрепления в качестве "канонического" текста предыдущего варианта (первого издания 1925 г.), то оно связано лишь с одним обстоятельством - с включением этого текста в "итоговый" сборник сказок Чуковского "Чудо-дерево"115 "окончательным проявлением авторской воли" Чуковского и воспроизводятся в дальнейшем всеми следующими изданиями.
Мы бы тоже не ставили сам этот факт признания данной редакции в качестве окончательной под сомнение, если бы, в случае с "Бармалеем", этот "окончательный вариант" носил хоть какие-то черты переработкивозврата, маркирующего, по существу, лишь отказ от самой этой обозначенной выше линии.
Этот отказ - бесспорно, существенен. Но существенен именно как отказ от окончательной редакции, от всего того, что происходило с текстом после 1925 г. в 1930-1940-е гг., как признание бесплодности или ненужности иных попыток транскрипции, расширения, переосмысления изначально заложенного в текст содержания, и закрепление этого первого варианта, первой оригинальной единственной.
| Главная |