Приглашаем посетить сайт
Гаршин (garshin.lit-info.ru)

"... Ваш читатель Константин Дмитриевич Набоков" (письма К. И. Чуковскому)

Из писем К. Д. Набокова К. И. Чуковскому. 1909-1910

Имя К. Д. Набокова (1874-1927) мало что говорит современному читателю. Фигура его совершенно потерялась в плотной тени, которую отбрасывали его брат Владимир Дмитриевич - один из лидеров российских либералов, а позднее - племянник Владимир Владимирович - знаменитый писатель. Между тем даже на фоне таких колоссов Константин Дмитриевич был личностью примечательной. Один из трех сыновей просвещенного министра юстиции Д. Н. Набокова, он получил образование в либерально-западническом духе. Как вспоминал позднее В. В. Набоков "в обиходе таких семей, как наша, была давняя склонность ко всему английскому"1. По семейной же традиции К. Д. Набоков получил юридическое образование, окончив в 1894 г. юридический факультет Петербургского университета. Поступив в том же году на государственную службу2, он недолго служил в привилегированном Преображенском полку3 и в 1896-м оставил военную стезю ради дипломатического поприща, перейдя в министерство иностранных дел. В 1901-м он занял должность третьего секретаря канцелярии министерства. Карьера его с этого момента развивалась весьма успешно, уже в 1901 он получил придворное звание камер-юнкера, а в сентябре 1902 г. был командирован "для сопровождения г. м<министра> и<ностранных> д<ел> в поездке Его Сиятельства по Высочайшему повелению по делам службы в Крым"4. Близость ко двору, возможно, предопределила выбор К. Д. Набокова для ответственной миссии. В октябре 1905 г. он был командирован в Америку в составе российской делегации, возглавляемой С. Ю. Витте, для ведения переговоров о мире с Японией в качестве "молодого талантливого секретаря"5. В 1906 г. К. Д. Набоков получит пост советника русской миссии в Брюсселе, в октябре 1910-го - советника российского посольства в Вашингтоне. С мая 1912 г. он получает самостоятельную роль российского консула в Индии, в декабре 1915 г. назначается в Лондон советником посольства, а с января 1917-го - (после смерти посла) исполняет должность "поверенного в делах" Временного правительства вплоть до конца 1919 г.

Такой внешняя канва вполне рядовой чиновной карьеры. Не совсем обыкновенны были личные склонности и взгляды преуспевающего дипломата. Будучи либералом, К. Д. Набоков с трудом сохранял "комфортабельные" отношения с высшим начальством, воззрения которого "относительно громадного движения к свободе и справедливости, продолжающего волновать Россию", в 1906 г. находил "примитивными" и "узкими"6. Возможно, что отношения с сослуживцами осложнялись гомосексуальными наклонностями К. Д. Набокова, которые довольно легко вычисляются из ряда свидетельств. В. В. Набоков не преминул подчеркнуть, что его дядя был к женщинам равнодушен, "чем поразительно отличался ото всех своих братьев"7. В 1904 г. Константин Дмитриевич избежал "необыкновенной смерти", ответив "Нет, спасибо, мне тут рядом", когда "его предложил подвезти вел<икий> кн<язь> Сергей Александрович, обреченный через минуту встретиться с Каляевым". (Наклонность великого князя к содомскому греху была притчей во языцех.) В последние годы жизни в Лондоне К. Д. Набоков жил на клубной квартире "среди фотографий каких-то молодых английских офицеров"8.

Служба не приносила морального удовлетворения и даже устойчивого достатка. Молодой дипломат, живо интересуясь музыкой и театром, писал для кадетской "Речи" оперные и театральные рецензии ради гонорара, много занимался переводами современных европейских пьес для русских театров. Однако литературные труды К. Д. Набокова не имели большого успеха. Свет рампы увидели только инсценировка романа Ф. М. Достоевского "Братья Карамазовы" и перевод пьесы Г. Ибсена "Призраки". Изданные в эмиграции воспоминания К. Д. Набокова9 - подробные и тщательные с фактической стороны - не стал литературным событием. Написанные подчеркнуто сухим, почти канцелярским стилем, они заставляют усомнится в достоинствах Константина Дмитриевича как писателя. Он был скорее читателем, страстным и заинтересованным. На этом фундаменте и были основаны знакомство, а позднее и дружба его с Корнеем Ивановичем Чуковским.

Публикуемые ниже письма К. Д. Набокова К. И. Чуковскому - часть более обширной переписки, отражающая начальную стадию заочного знакомства корреспондентов, она в значительной степени характеризует интересы Набокова именно как читателя. Письма позволяют в какой-то мере реконструировать вкусы и предпочтения читателя-дипломата, оторванного от литературных процессов на родине.

Переписка завязалась в июле 1909 г., когда К. Д. Набоков обратился с письмом к Чуковскому по поводу его опубликованного в "Речи" фельетона об Уолте Уитмене, подписавшись "Ваш читатель Константин Дмитриевич Набоков". Книги были в центре этой переписки. Набоков даже просил Чуковского 11 сентября 1909 г. "о большом одолжении. Как ни старался, не мог заставить брата вспомнить, что в Брюсселе нет русского книжного магазина, и что я могу следить за тем, что появляется, только если кто-нибудь будет мне высылать книги. У Вольфа и у Суворина меня знали - адрес русской миссии, кроме того, - гарантия, а потому я думаю, что любой книжный магазин согласится посылать мне по почте книги под условием "расчета по получении". Так вот я и хочу просить Вас, когда будете у Вольфа, объяснить ему the situation10 и поручить магазину выслать мне то, что Вы считаете worth being read11, (между прочим, Сологуба - "Страна где воцарился зверь")"12. В дальнейшем переписка, продолжавшаяся до 1916 г., приобрела более личный характер, а позднее в ней заметное место уделялось политическим проблемам.

Письма хранятся в рукописном отделе Королевской библиотеки в Стокгольме (Kungliga Biblioteket. Handskriftssectionen. Acc. 1988-46). Судьба этой части архива К. И. Чуковского не вполне ясна. Известно, что материалы поступили из библиотеки Стокгольмского университета, где они хранились в составе коллекции профессора Ивана Степановича Шайковича - профессора сербского языка в Петербургском университете (1908-1915), после эмиграции из России, преподававшего в 1930-1950-х г. в Славянском институте при Стокгольмском университете13. И. С. Шайкович, оставшись после Октябрьской революции в Финляндии, спас от разграбления архив Чуковского, хранившийся на его даче в Куоккале. Часть этих материалов Чуковский позднее забрал, но, видимо, не все14.

[Август 1909]

Bruxelles

Многоуважаемый Корней Иванович,

Вы уже "отблагодарили" меня несколькими строками настолько, что я снова чувствую себя в долгу перед Вами. Отвечу словами W. W.15 "Pasing stranger, you do not know how longingly I look upon you… I am wait, I do not doubt I am to meet you again , I am to see to it that I do not lose you"16.

Я вот уже три года живу в Брюсселе, в неизбежной и тяжелой разобщенности с умственной жизнью России, нет возможности получать все журналы и выписывать книги, а потому я очень многого не читал и не знаю. Стараюсь читать все, что Вы пишете, ибо Вы, наравне со вторым томом переписки Флобера, Уитманом и другими (которых не стану перечислять, ибо простая вежливость мешает мне "выкладывать" Вам мои сокровенные мысли и верования) - Вы принадлежите к числу моих "вечных спутников". (Кстати: знаете ли Вы письма Флобера? В 4-х томах17, из коих второй почти всецело посвящен Louis Bouilhet и Madame X.18? Если не знаете, напишите, я Вам их пришлю.) Очень давно ничего не производило на меня, в области литературной, такого "покоряющего" впечатления, как Ваш "Нат Пинкертон"19. Всякий раз, когда в "Речи"20 появляется Ваше имя - для меня это настоящий праздник! Третье издание Вашей книги "От Чехова до наших дней" (Корней Иванович, какая "оскорбительная" у нее обложка!! Мне больно смотреть!) - читаю перечитываю... и жду второго выпуска21 . Да, Вы в самом деле, не знаете how longingly I look upon you, ибо "the gilts you bestow upon me"22... нельзя определить как они ценны!

Вы, может быть, поняли бы мой умственный и душевный "голод", если бы отдавали себе отчет в том, что такое Бельгия, эта обетованная земля нашей "учащейся молодежи". Бельгия, наделенная "самой либеральной конституцией" (Милюков. Политич. Энциклопедия)23 - на самом деле самая мещанская, самая безличная, самая тупая страна в мире! Нигде культ "брюха" в самом страшном смысле слова не развит так, как здесь, нигде нет такого количества духовных лакеев. Уверяю Вас, что даже все "принимающий" W. Whitman задохся бы, затосковал бы, замолчал бы в этом спертом "спальном вагоне". "Спальный вагон" это настоящий символ!! Мне приходится пребывать в "верхних слоях" этого удушливого воздуха, ну, а в силу естественного закона... наверху всегда дышится труднее, чем внизу... Может быть я потому так люблю Америку, где "воздух чище"... Здесь нет ничего. Ни искусства и литературы, ни театра, ничего кроме трех мясных блюд за обедом. Только это одно подлинное"и я! и я!" бельгийцев к французам. Уж если оригинал так безнадежно, беспомощно ничтожен и мертвечиной пахнет, какова же должна быть карикатурная копия. Скажу в скобках, что я ненавижу французов, которые говорят Бетован вместо Бетховен и не воспринимают Шекспира иначе, как в "обработке" господина Сарду24 и пошло фальшивом толковании Сары Бернар25 - да и воспринимают ли? Флобер понимал и боготворил Шекспира, но, кажется, только он один. Ради Бога, не говорите мне про Метерлинка, с его куцей символикой. Он абсолютно чужд бельгийцам именно в том, что есть в нем "от Бога".

Памфлет Марка Твена остроумен, но не в этом дело26. Для меня дело в том, что в Америке я, быть может, односторонне, но действительно ощущал "свободу" истинную, знаете, почти приближение к братству людей. У американцев там (то, что мы видим в Европе,- отребье, сор, денежная аристократия, снобизм и пошлость) есть какой-то намек на то, чем должно быть будущее человечество (если все не "ложь и дьяволов водевиль")27. Уверяю Вас, я нигде этого не чувствовал в такой мере как там. Надо Вам сказать, что я был в Америке трижды: в первый раз заключал мир с японцами, а затем два раза проводил по 1 1/2 - 2 месяца в деревне, в Виргинии, где красота, где нет ни солдат, ни жандармов, ни вообще мундиров... на родине Вашингтона и Джефферсона. В России поразительное невежество во всем, что касается Америки. Спросите у любого из самых "высококультурных" русских, знающих историю Франции за последние 150 лет, как свою собственную, никто из них не скажет Вам, кто-такое Джефферсон; я уверен, что ни Винавер28, ни Петрункевич29, ни мой брат30, ни прочие неудавшиеся "fathers of country"31 не читали Декларации независимости в подлиннике… Это все впрочем, не к делу... и Вам Джефферсон, очевидно, нисколько не интересен.

Я надеюсь, что в ноябре буду в Петербурге и что к этому времени появится Ваша книга о Уитмане. Непременно включите "Тhou mother with the Equal Brood"32. Вот где красота! Помните в 4-м "куплете" - "Venerable priestly Asia…"33 Это не то, что "прилагательное", над которыми Вы смеетесь с таким задорным и умным юмором! В сущности, право, не знаешь, что можно выбросить, чего не помещать!

Я не читал Кнута Гамсуна об Америке34. Если Вы нашли статью о W. W. варварской, то несомненно, что я нашел бы то же. Ну, а раз: "не спорь с глупцом", так стало быть и "не слушай" его, if I can't help it!35. Ведь не читаю же я Буренина, М. Иванова или Кравченку!!36

"Аполлон". Алекс. Бенуа в настоящее время самый культурный русский художник. Читали Вы его статьи в "Речи" о русских спектаклях в Париже?37 Мы вместе с ним их "переживали" и никто не мог бы лучше передать эти переживания. Только вот: знает ли он Уитмана? Мне кажется, что нет, и что он, быть может, его не полюбит так, как мы с Вами.

Однако, Вы "проклянете день и час", когда написали мне - если не "дам отдохнуть и фонтану"38 тех скачущих вразброд мыслей, которые хочется высказать Вам. Надеюсь, что в Петербурге мы с Вами увидимся.

Сердечно Вам преданный

Набоков.

15 окт. [1909]

Знаю, дорогой Корней Иванович, что Вам теперь не до писем, а потому "ich grolle nicht, und wenn das Herz auch bricht"39, и хочется надеяться, что Вы молчите не потому, что мои последние письма (что, что - какой стиль!) Вам показались нестоящими ответа. Вы опять гусей раздразнили! Опять про Вас говорят, что Вы "злой"!! Как это хорошо, и сколько тысяч раз Вы правы! Как только Ваш доклад о Гаршине будет напечатан, немедленно пришлите мне.

Сейчас читаю недавно вышедшие отдельным изданием в 2-х томах критические статьи Бернарда Шоу "Dramatic opinions and essays"40. Хотя он говорит об актерах и актрисах, которых я никогда не видал (период 1895-98 годов), и о пьесах, большинство которых мне неизвестно, все же эта книга в высшей степени интересна. Он сразу покорил меня отрицательным отношением к Саре Бернар и восторженным поклонением Дузе, ну, а затем попадаются настоящие жемчужины критического юмора, как напр. статья о "Princess Lointaine" или "Madame Sans-Gene"41. С его оценкой Шекспира я не всегда согласен. Но интересен он всегда. Если хотите, разумеется, пришлю Вам эти книжки.

В Петербург меня теперь особенно тянет, потому что приехал Орленев42, которого я пять лет не видал на сцене. Давно, лет 7 тому назад, я ездил в Кострому, где он в первый раз пробовал играть "Гамлета", только для того, чтобы решить, может ли он сыграть его в Петербурге43. Все антракты просидел молча в уборной... и после спектакля он первый заявил мне, что играть нельзя. Теперь он решается - и Вы поймете, как меня интересует эта смелость, как хотелось бы знать, "дорос" ли он? Тогда в Костроме он задумал роль чудесно, местами инстинктивно сойдясь с Сальвини (не видал его), - но выполнение было слабое, мешала внешность, чувствовался московский мещанин, а в сцене с Лаэртом на кладбище он напоминал сердитого цыпленка. Если будете в городе, посмотрите его в "Призраках" и в "Гамлете" и напишите мне свое впечатление. Гастроли Орленева, может быть, дадут мне возможность приехать домой раньше, чем я предполагал, так как Малый театр44, насколько помнится, платит не поактно, а проценты, а стало быть 4-5 представлений "Призраков" и "Карамазовых" (стыд какой) принесут мне деньги, в которых теперь нуждаюсь.

Здесь манифестируют по случаю убийства Феррера45 начинает пробуждаться.

Жду нетерпеливо вести от Вас, дорогой Корней Иванович, ради Бога не судите меня слишком строго за назойливость и пустословие.

Весь Ваш К. Н.

[Март 1910]

Вы меня осчастливили, милый, дорогой Корней Иванович, не знаю какими словами сказать Вам, как я был обрадован нынче утром, когда получил Вашу книжку. Спасибо Вам от души за ласковые слова, которыми я горд. И тем больше была моя радость, что мне казалось, будто Вы уж обо мне и вспоминать перестали, ибо не интересно... Казалось, будто Вы очень на мой счет обманулись и разочаровались. Во всяком случае, Вы всегда "со мною", т. е. гораздо больше прежнего близко мне все, что Вас касается, и основа моей к Вам дружбы гораздо прочнее, чем одна лишь общность вкусов вообще и любовь к Уитману в частности. Ваш новогодний обзор литературы был для меня опять настоящим подарком, и я опять бранил бумагу "Речи", когда вырезывал Вашу статью для наклейки в свою "тетрадь любимого чтения". За последнее время особенно обрадовало меня письмо к читателям по поводу "Совр. Мира"46. Не сочтите за слишком грубую лесть, но - Флобер не написал бы лучше.

Книжка Ваша издана совсем хорошо; как хотелось бы в таком виде увидать Ваши переводы Уитмана! Успеваете ли Вы заниматься ими и думаете ли издать? Надеюсь, что Вы сотрудник как следует в "Речи" и что нет постыдной заботы о деньгах?.. Не хочется ничего говорить Вам о себе, ибо за эти три месяца почти ничего не пережито. Больше питаюсь музыкой, чем чтением, она здесь доступнее. По-прежнему никто мне русских книг не посылает; прочел книгу Бердяева (Кризис интеллигенции)47; жаль, что написана она не по-русски; в коверканье русской речи он доходит до таких геркулесовых столбов, как "интеллигибельный характер"!! Просил брата прислать мне книгу Несмелова48, о которой говорит Бердяев, но тщетно.

Как бы я охотно последовал "императиву" Вашего посвящения, с какой бы радостью уехал отсюда домой! Увы, сейчас это немыслимо, и вот почему: назначение мое в Америку теперь не состоится и есть опасность, что предстоит еще зима в Брюсселе. До января "сезон" не начинается, а это означает свободу от "сопряженных с моим званием дипломата" обязанностей "фрачного" свойства. Я хочу в этом году во что бы то ни стало избежать этой самой тяжелой стороны моего "изгнания", хочу прожить январь и февраль в Петербурге. Кроме того, денег нет на дорогу и жизнь дома, и будут они только в конце ноября. Если "пройдет" у Суворина моя пьеса, надеюсь, что можно будет взять аванс в "союзе" - тогда буду свободнее располагать собой... Простите, что рассказываю Вам эти подробности.

Совсем из другой оперы: если будете в Пбрге, непременно посмотрите "Игоря" в Мариинском. Половецкие танцы в постановке Фокина49 - высокое искусство. Не знаю каковы там костюмы, но в Париже это было что-то сверхъестественно прекрасное, какая оргия музыки, красок и движении. Я тоскую, что не вижу этого, ибо для меня моменты художественной радости, подобные той, которую я испытал в Париже, - лучшие в жизни. Поверьте, что я не преувеличиваю. Это лучше любого музея. Я уверен, что Вы поймете и оцените. Знаете, несмотря на то, что и у нас царствует кинематограф, настоящее искусство у нас не только живо теперь, но именно только у нас ищет и находит новые пути. В одном из последних №№ "Театра и Иск<усства>" была хорошая статья Кугеля50 о французском театре; тоже самое происходит и здесь, ибо Бельгия (а отчасти Англия и Америка) кормятся крохами из этого кабака. "Раффльс", "Арсен Люпен" и "Мастер Боб"51 делают сборы, а когда сама Дузе играет "Росмерсгольм"52 - театр пуст, ибо "с'еst assomant"53.

Как подвигается Ваша книга, неужели придется до ноября ждать ее появления? Я дорого дал бы, чтобы увидать ее до "выхода в свет", чтобы прочесть Ваши переводы в рукописи...

Жду от Вас известий, не забывайте всей душей Вашего

К. Набокова.

[Апрель 1910]

Что ни номер "Речи" с Вашим фельетоном - настоящий праздник! О Горьком - я наслаждался и "верил" Вам на слово, ибо совсем больше не могу читать Горького; а о "Репине и Бенуа"54 то, что Вы пишете, мне особенно ценно, потому что мы с Вами об этом самом говорили и это самое вместе испытали, когда - помните? - вместе бродили в ноябре по Третьяковской галерее. Знаете, что особенно дорого в Ваших фельетонах? Удивительный русский язык. Кажется, теперь никто так не пишет. Так образно, с такой роскошью слов - и вместе с тем так просто и ясно. В 11-м № Сатирикона очень милая пародия (Ихневмоны)55 на современную нашу художественную критику, ведь в самом деле они же чепуху несут! А статьи покойного Анненского56 в "Аполлоне" - не то же ли самое? Кажется, у нас теперь нет середины меж двумя крайностями: или Буренин, или Анненский..., который, может быть, что-то ценное понимал и чувствовал, но не умел выразить. Вы одни, по слову Шопенгауэра, "кто ясно мыслит, тот ясно излагает" - умеете ясно и красиво выражать яркие мысли и проявлять подлинное чутье и понимание красоты, ненависть и злобу к уродству и дешевке.

Если бы я был рыбаком и ко мне явилась бы с соблазнительными предложениями рыбка, то, не имея старухи, прядущей пряжу, я был бы свободнее в выборе "откупа" золотой рыбки. И вместо нового корыта и всего прочего я потребовал бы только одного: пусть каждый день будет в "Речи" подпись К. Чуковский. Ей Богу, легче стало бы жить на свете. Какое дивное противоядие против всех пошлостей, которые за день приходится выслушивать...

Милый Корней Иванович, меня радуют Ваши статьи еще и потому, что, кажется мне, свидетельствуют о хорошем настроении, о том, что Вы не поглощены никаким Сологубом, отнимающим все Ваше время и неотвязно занимающим все Ваши мысли57.

Я очень люблю Бенуа и верю ему, но часто не могу понять, как его изощренный, "большой" глаз не видит, не хочет видеть у иных художников того "неуменья", которое ему неприятно у Гойя. Видали Вы выставку Петрова-Водкина? Помните "Семью кочевников"? Ей-Богу, это "неуменье"!!! Так всякий ребенок нарисует. Я не касаюсь красочной стороны, но ведь даже на мой неученый глаз ясно, что рисунок неумелый, неверный до смешного. Бенуа страшно пристрастен во всем, что он пишет. В другой области, Вам чуждой, а мне очень близкой - когда он пишет об опере и ее "дирекции", он несправедлив и прямо-таки говорит неправду. Помните, как он воспевал покойного Всеволожского58? А Всеволожский органически ненавидел русский театр, Островского презирал, и оперную русскую сцену довел до полного упадка. При нем появился Шаляпин, которого он совершенно не оценил и не заметил, ибо первая его роль, в которой еще очень юный Ш. показался "во весь рост" - была роль пьяного Галицкого в "Игоре"; и оперу эту, и роль Всеволожский презирал.

Вот еще у Вас есть черта, отличающая Вас от всех других писателей-критиков: полное отсутствие предвзятости, полная искренность и беспристрастие.

Надеюсь, что к концу года "Современное творчество" издаст сборник Ваших статей, а пока что сейчас займусь вырезыванием их из "Речи" и наклейкой в любимую тетрадь... Ну, а когда же выйдет том Уитмана в переводах К. Чуковского и К. Набокова? Вот о чем я мечтаю! Хорошо бы нам вдвоем подготовить а selection of poems59, и как бы я был горд и счастлив, если бы Вы признали меня достойным такого сотрудничества!

Сердечный привет Марии Борисовне60, крепко дружески жму Вашу руку.

Весь Ваш К. Н.

Уже около месяца нездоров, не могу отделаться от инфлюэнцы, потерял голос, голова болит.

[Апрель-май 1910]

Спасибо за книжку, дорогой Корней Иванович, я накинулся на нее, как голодный; как голодный проглотил ее залпом и моя оценка, может быть, окажется поверхностной61. Больше других нравится мне рассказ "Прятки"; в нем есть правда, жизнь, ясно видится милый ребенок (а что может быть на свете лучше детей)… И его так жалко! В некоторых других есть двоякая неприятная "recherche"62... и языка, и содержания. Я сочувствовал бы и понимал бы девицу, поверившую в свое "невестино" горе, если бы она не надевала траура по заказу "кружка"; в этой детали есть что-то пошловатое.

"Стана, где воцарился зверь" - совсем было бы хорошо, если бы не некоторые досадные перестановки слов, в которых чувствуется "намеренность" и поза. Я советовал бы Сологубу каждый день читать "Пиковую даму". Это впрочем потребность; рассказ очень красив и остроумен. Мне кажется, это "конспект" русской истории. Метейя - самодержавие, которому Кения - (народовластие, свобода) по неопытности уступил власть в начале... Появление Кении - вспышки народного self-asserting spirit63"личная" история человека, в котором (под влиянием условий современной жизни) окончательно гибнет "дух" (Метейя - плоть, Кения - дух) и он становится зверем... но первое объяснение кажется вернее.

В театр почти совсем не хожу, ибо Пинкертон там царит нераздельно. Сейчас приходит мне на ум странное, характерное сравнение: в нынешнем году у нас наибольший "шум", т. е. наибольшее внимание не только толпы, но и "избранной публики" вызван "Анатемой"64; в Париже (а стало быть и здесь) Шантеклером!!!65 Как ни плоха Андреевская пьеса... все же "дистанция огромного размера" отделяет ее от этой бессмысленной пантомимы. Есть два - три отрывка, два - три проблеска истинной поэзии, но в общем это просто невообразимая чепуха. Это ненавистный мне "esprit francais"66, доведенный до крайнего предела. Даже самих французов стошнило! А у нас сейчас в мелочной лавочке на Фонтанке, госпожа Щепкина-Куперник67 с помощью г. Глаголина68 подносит публике нижегородскую версию этой чисто парижской белиберды!69 Я давно уже перестал печалиться по поводу неудач своих в области переводных пьес... но вчуже обидно, что хорошие литературные пьесы "лежат", а эту модную труху спешат ставить... и будут, наверно, сборы делать.

Так как с Вами я не могу не быть вполне искренен, должен сознаться, что я... как бы выразиться... не согласен с тем значением, которое придано смерти Комиссаржевской70. Неправда, что она изображала русскую женщину, что она что-то символизировала... Она не находила того, чего искала, потому что рядилась, выражаясь вульгарно, в платье не по росту. Она из деревянного ружья горохом палила - а метила в небо попасть… "Рамки императорской сцены были для нее узки"... это смеют писать, пока еще жива Ермолова! Ермолова - подлинный гений! Комиссаржевскую ожидала судьба Орленева - она "завершила круг", ей не оставалось ничего кроме "Бесприданницы" в провинции. Само собой понятно, как человека мне ее до слез жалко... но впечатление, произведенное ее смертью, я объясняю себе причинами, вне ее личности и творчества лежащими. Вы ничего не сказали о ней. Почему? Не знали ее, или, может быть, со мной согласны?

Если есть у Вас оттиски Ваших статей о Гаршине и Сологубе71, пришлите мне, милый, - хочется в особенности иметь Сологуба - в память нашей поездки в Москву, о ней я, впрочем, вспоминаю и без того слишком часто... слишком, ибо тем бесцветнее кажется настоящее... Кажется, помню всякую мелкую подробность этих трех дней... Помните 1 1/2 рубля на чай и лакея в зеленом фраке с пуговицами? Помните, каким пошляком показался нам Вишневский?72

Передайте мой дружеский привет Марии Борисовне, не забывайте меня, дорогой Корней Иванович, и знайте, что я в самом деле сердечно и крепко Вас люблю.

Ваш К. Набоков

[Лето 1910]

Родной мой Корней Иванович, не ответил сейчас же Вам, потому, что Шаляпин был в Брюсселе и последние дни его пребывания здесь мы провели вместе, я совсем не был дома. Мне больно думать, что Вы мучились, хотя бы недолго, этим глупым делом! Раз Вы были правы и сознавали свою правоту, не стоило принимать к сердцу, ибо "лягали" ведь Вас "готтентоты". Мне жалко, что только смутно знаю о том, что делалось на суде73 - от брата уже около 3-х месяцев не имею ни строчки, и не сетую на него; он очень занят, а сейчас переживает вместе со всей семьей тяжелое время: мужа моей младшей сестры посадили в предв. закл. по обвинению в подлоге. В той среде, в которой они все живут, самый факт сидения в тюрьме считается позорным, хотя бы человека посадили понапрасну. Для сестры это, разумеется, означает полную потерю "положения в обществе", т. е. того, что ей кажется в жизни самым важным и ценным. Мне больше всего жаль матери, которая невыразимо страдает за сестру и ничем помочь не может.

Милый К. И., я не могу летом приехать в Россию. Решено, что в октябре или ноябре буду назначен в Америку, а до тех пор, т. е. все лето, должен остаться здесь in charge of the Legation74 . Осенью приеду в Пбрг и пробуду по меньшей мере два месяца.

Уитман и Пинкертон всегда у меня на столе лежат и читаю я их ежедневно. Пинкертона скоро буду знать by heart75 "Пинкертоне", он очень хотел прочесть, но мне слишком дорог экземпляр с Вашей надписью и я не решился доверить его Шаляпину. Следовало бы мне написать в "Речь" подробный отчет об его спектаклях в Брюсселе, но нет охоты, потому что не уверен, что напечатают целиком. В общем, могло бы быть удачнее. В "Мефистофеле" ему очень повредила гнусная, глупая, лубочная постановка, а "Дон Кихот" Масснэ - такая невероятная музыкальная стряпня, такая бездарщина, что даже гений Ш. не спас ее от полного провала. В роли Базилио в "Сев<ильском> Цирюльнике" он гениален, велик! Без итальянского шаржа, просто, но неудержимо смешно, а спето в совершенстве. На днях видел здесь "Электру" Гофманталя76 и нахожу, что это вещь очень замечательная, ставлю ее наряду с "Саломеей" Уайльда по "интенсивности" трагизма. Француз так не напишет!

Я был бы очень счастлив получить заказ "Шиповника"77"больших" его произведений. Работа очень интересная и жалко было бы от нее отказаться. Ваш фельетон "Юмор обреченных"78 доставил мне опять огромную радость, а теперь скучаю, что давно ничего живого не было на столбцах "Речи". По Вашей "рекомендации" прочел книгу Розанова "Итальянские впечатления"79. Какая глубина мысли, какое ясное изложение, и как он хорошо, по-русски чувствует Италию. Рассказ о Везувии заставил меня вспомнить с точностью все те же впечатления, испытанные мною при восхождении. 207 страница - об Америке - понято, непродуманная неправда, и произносить ее после Уитмана - стыдно. Хочу выписать и прочесть все, что написал Розанов. Он мне ведь незнаком, или очень мало, т. к. я журналов наших и Нового Времени не читаю.

Если это не сопряжено с расходами, голубчик, устройте, чтобы с Вашего портрета (Репин) была снята открытка - я не только хочу его видеть, но должен иметь всегда при себе. Быть может, это причуда глупая, но мне изображения любимых лиц особенно дороги.

Прочел письма Чехова80"просыпаться к реальности", ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это окружающее не сон, что я не в России. В этих письмах Чехов живой - но ведь видишь воочию только крохотную часть "всего" человека... Слишком многое скрыто. Юбилейный сборник Лит. фонда, за исключением мелких вещиц Толстого (в "Единой Заповеди" у него язык заплетается, как у актера, который слишком часто повторяет слишком знакомую роль) сушь и скука. Я рад, что Вас там нет81.

Помните Вы "Нахлебники" Чехова? По-моему, это выше Толстого и Достоевского. Я начинаю думать, что Пушкин и Чехов - величайшие вершины русского гения в литературе. Чем больше читаю Чехова, тем он мне роднее, ближе, тем кажется мне глубже и значительнее.

Каждое ласковое слово Вашего письма, дорогой мой Корней Иванович, доставляет мне большую радость, большую, чем могу выразить. Если бы Вы знали, как тяжело жить среди пингвинов, среди людей, у которых нет и не может быть настоящих слов и чувств, а все сплошь - притворство, ложь, глупость... Слушая 5-ую картину оперы Бойто82 "Мефистофель", весь текст которой точный (и высоко поэтичный) перевод Гете, мой сосед, человек "высшего круга", сказал мне: "Да ведь это, кажется, немного похоже на "Фауста"". Ей-Богу!! Когда в сцене "Классическая ночь", взятой из 2-ой части Фауста, появилась Елена (пела та же певица, что и Маргариту), он удивился: "Ах, я думал - она умерла в тюрьме".

Шлю самый задушевный привет Марии Борисовне, а Вас, милый мой друг, крепко, крепко целую.

Набоков.

[1910]

Знаете ли Вы, дорогой Корней Иванович, как приятно вложить старую любимую фотографию в новую рамку? Точно обновляется милое лицо, и смотрит на вас веселее, моложе. (Наверно - не знаете, потому что не питаете как я настоящей страсти к изображениям любимых лиц). Вот такую радость я испытываю, когда вновь, в 100000-ный раз перечитываю почти наизусть знакомого мне "Пинкертона". Милая белая книжка заняла место на моем столе, с которого отныне не сойдет, вместе с "Jefferson's bible" и "Leaves of grass"83. You are in good company!84 85 запнется!

Посылаю Вам два тома Б. Шоу, прошу Вас прочесть если не все, то по крайней мере статьи (в I т.) о Дузе и о Ростане. В обоих томах разбросаны жемчужины остроумия и анализ везде одинаково блестящ, но Вам, пожалуй, местами наскучит (как и мне) - по незнакомству с лондонскими театрами.

Шлю Вам и Марии Борисовне задушевный привет, тоскую без душевного общения с Вами.

Набоков.

Вступление к публикации, подготовка текста и комментарии Н. П. Соколова (Москва).

2 Архив внешней политики России (АВПР). Ф 159. Оп. 713. Ед. хр. 46. Л. 11 об.

3 Nabokov K. Letters of a Russian Diplomat to an American Friend. 1906-1922. - Lowistown, 1989. - Р. IV.

4 АВПР. Ф. 159 Оп. 749/2. Ед. хр. 303 Л. 111.

5 Витте С. Ю. Воспоминания. - Т. 2. - М., 1960. - С. 402.

7 Набоков В. В. Указ. соч. - С. 40.

8 Там же. - С. 41.

9 Набоков К. Д. - Испытания дипломата. - Стокгольм, 1923.

10 Положение (англ.).

12 Kungliga Biblioteket. Handskriftssectionen. Асс. 1986-46.

13 См.: Густавсон С. Архивные находки: Письма из архива К. И. Чуковского в Стокгольме // Scanda - Slavica. - 1971. - Т. XVII. - Р. IV.

14 См.: Чуковский К. И. Дневник. 1901-1929. М., 1991. - С. 316, 320.

": "Незнакомый прохожий! ты и не знаешь, как жадно я смотрю на тебя...// Мне только ждать, я уверен, что снова у меня будет встреча с тобою,// Мне только думать о том, как бы не утратить тебя" (пер. К. И. Чуковского).

17 См.: Flaubert G. Correspondance. - Vol. 1-4. - Paris, 1887-1893.

18 Буйле Луи (1822-1869) французский поэт-парнасец. Коле Луиза (1808-1876) французская поэтесса (в издании писем Флобера, которым пользовался К. Д. Набоков ее имя заменено на Маdame X).

19 Большое эссе К. И. Чуковского "Нат Пинкертон и современная литература". СПб., 1908.

20 "Речь" - ежедневная газета, выходила в Петербурге с февраля 1906 г. по август 1918 г. под редакцией П. Н. Милюкова и И. В. Гессена в качестве органа Конституционно-демократической партии. Чуковский много печатался в этой газете.

22 "Как жадно я смотрю на тебя", ибо "... сокровища, которыми ты одарил меня" (англ.). Цитата из стихотворения У. Уитмена "Незнакомец".

23 П. Н. Милюков написал большое число статей для "Политической энциклопедии", выходившей в 1906-1907 гг. в Петербурге под редакцией Л. З. Слонимского. Какую из статей цитирует Набоков - неясно.

24 Сарду Викторьен (1831-1908) - французский драматург, автор легких комедий, имевший большой успех у городского среднего класса.

25 Бернар Сара (1844-1923) - французская актриса, в игре которой виртуозное мастерство и наблюдательность сочетались с искусственностью и нарочитой аффективностью манеры.

27 Источник цитаты не установлен.

28 Винавер Максим Моисеевич (1862-1926) - юрист-государствовед, редактор "Вестника права" и один из основателей и лидеров конституционно-демократической партии.

29 Петрункевич Иван Ильич (1843-1928) - земский деятель, один из организаторов и лидеров "Союза освобождения" и конституционно-демократической партии.

30 Набоков Владимир Дмитриевич (1869-1922) - юрист, один из лидеров "Союза освобождения" и конституционно-демократической партии, редактор кадетских "Вестника партии народной свободы" и газеты "Речь".

32 "О матерь, и твои, о матерь, чада" (англ.).

33 "... Азия, почтенная и мудрая" (пер. В. Топорова).

34 См.: Гамсун К. Духовная жизнь современной Америки. В кн.: Гамсун К. Полн. собр. соч. - М., 1908. - Т. 12.

35 Если я ничего не могу с этим поделать (англ.).

"Новом времени" свои "Критические очерки"; Иванов Михаил Михайлович (1849-1927) - композитор и музыкальный критик, в 1880-1917 заведовал музыкальным отделом "Нового времени"; Кравченко Николай Тарасович - театральный критик, в 1890-х гг. - сотрудник журнала "Театр и искусство".

37 Бенуа Александр Николаевич (1870-1960), художник и искусствовед. См.: Бенуа А. Русские спектакли в Париже // Речь. - 1909. - 19 июня.

38 Цитата из "Плодов раздумья" Козьмы Пруткова.

39 Я не сержусь, хотя сердце разрывается (нем.).

40 См.: Dramatic opinions and essays (Драматические суждения и опыты - англ.). L.: Constable, 1908.

"Princess Lointaine" ("Принцесса Греза") посвящена одноименной пьесе Э. Ростана; в статье "Toujours дейли" разбирается комедия В. Сарду "Мадам Сан-Жен".

42 Орленев Павел Николаевич (наст. фамилия - Орлов, 1869-1932) - актер-трагик, друг К. Д. Набокова. См. об их отношениях: Жизнь и творчество русского актера Павла Орленева, описанные им самим. - Л.; М., 1961 (по указ. имен); Мацкин А. П. Орленев. - М., 1977. - С. 121-122, 148, 151, 161, 164 и др.

43 Поездка в Кострому состоялась в 1901 г. См.: Жизнь и творчество... - С. 87.

44 Имеется в виду петербургский Малый театр (1895-1917), или Театр Литературно-Художественного общества, более известный по имени одного из его совладельцев как "Суворинский театр".

45 Феррер Гуардиа Франсиско (1859-1909) - испанский педагог и общественный деятель. Во время барселонского восстания в июле 1909 года, вызванного мобилизацией резервистов для непопулярной войны в Марокко, безосновательно обвинен в руководстве восстанием и расстрелян по приговору военно-полевого суда. Его казнь вызвала протест во многих странах мира.

"Русская литература" ("Речь", 1910, 1 янв.) и "К читателям" ("Речь", 1910, 12 марта).

47 См.: Бердяев Н. А. Духовный кризис интеллигенции: Ст. по обществ. и религиоз. психологии. (1907-1909). - Спб., 1910.

48 Несмелов Виктор Иванович (1863-1937) - философ и богослов, профессор Казанской духовной академии. Речь идет о его книге "Наука о человеке" (т. 1-2. Казань, 1898-1903).

49 Фокин Михаил Михайлович (1880-1942) - балетмейстер, реформатор классического танца.

50 Кугель Александр Рафаилович (1864-1928) - театральный критик и драматург, редактор журнала "Театр и Искусство". Речь идет о его статье "Театральные заметки" ("Театр и Искусство", 1910, №10).

"Арсен Люпен" Ф. Круазе и М. Леблана "Артур Раффлс" В. Гартурга и Е. Пресбея и "Мастер Боб" А. де Бриза и М. Лора.

52 "Росмерсхольм" - пьеса Г. Ибсена.

53 Это невыносимо скучно (фр.)

54 Имеются в виду статьи К. Чуковского "Пфуль" ("Речь", 1910, 28 марта) и "Репин и Бенуа" ("Речь", 1910, 2 апр.).

55 См.: Аверченко А. Ихневмоны // Сатирикон. - 1910. - №11. - С. 10-11.

делало его работы трудными для малоподготовленного читателя.

"Навьи чары мелкого беса: Путеводитель по Сологубу" - ("Рус. мысль", 1910, № 2).

58 Всеволожский Иван Александрович (1835-1909) - дипломат, театральный деятель. В 1881-1899 гг., будучи директором императорских театров, ориентировался на вкусы придворной среды, содействовал созданию пышных "постановочных" спектаклей, препятствовал проникновению на сцену императорских театров произведений А. Н. Островского и композиторов "Могучей кучки".

59 Избранные стихи (англ.).

60 Чуковская Мария Борисовна (1880-1955) - жена К. И. Чуковского.

"Книга откровений: Новеллы и легенды" (Спб.: Шиповник, 1909).

62 Изысканность (фр.).

63 Духа самоутверждения (англ.).

64 Философская драма Л. Н. Андреева (1871-1919), создавшего образ Мефистофеля, восстающего против 'Великого разума вселенной". В постановке МХТ (премьера состоялась 2 окт. 1909 г., режиссер - В. И. Немирович-Данченко, в роли Анатэмы - В. И. Качалов) пьеса была трактована как социальная драма.

65 "Шантеклер" - пьеса Э. Ростана.

67 Щепкина-Куперник Татьяна Львовна (1874-1952) - писательница, драматург и переводчица (ею переведены все драмы Э. Ростана).

68 Глаголин Борис Сергеевич (наст. фамилия - Гусев, 1879-1948) - актер, драматург, режиссер и театральный критик. Работал в петербургском Малом театре (располагался на Фонтанке) и в провинции. Захватывающая интрига и шокирующие сценические новации обеспечили его пьесам широкий успех у массового городского зрителя.

69 Премьера пьесы Э. Ростана "Шантеклер" в Суворинском театре состоялась 7 апреля 1910 г.

70 Смерть популярной актрисы Веры Федоровны Комиссаржевской (1864-10. 02. 1910) произвела глубокое впечатление на современников и послужила поводом для ряда публичных манифестаций и многих печатных откликов.

"О Всеволоде Гаршине" ("Рус. мысль", 1909, № 12); "Навьи чары мелкого беса: Путеводитель по Сологубу" ("Рус. мысль", 1910, № 2).

72 Вишневский Александр Леонидович (наст. фамилия - Вишневецкий; 1861-1943) - актер Московского Художественного театра.

73 Речь идет о "литературном суде чести", рассматривавшем претензии журнала "Современный мир" к газете "Речь" по поводу заметки Чуковского (7 марта 1910), где утверждалось, что журналы, в том числе и "Современный мир", намеренно обманывают подписчиков, обещая публиковать литературные произведения, которыми реально не располагают. Подробнее см.: "Решение суда чести по делу "Современного мира" и "Речи" // Совр. мир. - 1910. - № 5. - С. 126-135 (2-я паг.).

74 Старшим в дипломатической миссии (англ.).

75 Наизусть (англ.; буквально - "сердцем").

77 "Шиповник" - частное издательство, основанное в 1906 г. в Петербурге З. И. Гржебиным и С. Ю. Копельманом. Закрыто в 1922 г.

79 См.: Розанов В. В. Итальянские впечатления. - Спб., 1909.

80 Чехов А. П. Письма. - М., 1909.

82 Бойто Арриго (1842-1918) - итальянский композитор и либреттист.

83 "Джеферсоновская библия" и "Листья травы" (англ.).

84 Вы в хорошей компании! (англ.).

85 Рядовой читатель (англ.).

Главная