Поиск по творчеству и критике
Cлово "BALLAD"
Входимость: 3. Размер: 93кб.
Входимость: 2. Размер: 98кб.
Входимость: 1. Размер: 159кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 93кб.
Часть текста: вправе таить их под спудом, решил напечатать их здесь, в этой книжке. Ни об одном писателе моего поколения я не вспоминаю с таким чувством живой благодарности, с каким вспоминаю о Валерии Брюсове. Его журнал «Весы» был первым журналом, где я, двадцатидвухлетний, стал печататься. Брюсов выволок меня из газетной трясины, затягивавшей меня с каждым днем все сильнее, приобщил к большой литературе и руководил мною в первые годы работы. При этом ни разу не становился он в позу учителя. Вся сила и прелесть его педагогики заключалась именно в том, что эта педагогика была незаметна. Я был молодой начинающий, а он знаменитый поэт, со всероссийским историческим именем, и все же в своих письмах ко мне он держал себя со мною как равный, как будто он нисколько не заботится о литературном моем воспитании, а просто по-приятельски беседует обо всем, что придет ему в голову. И, может быть, именно благодаря этому, письма его были чрезвычайно учительны и сыграли в моей жизни огромную роль. С нами, с молодыми, он всегда был обаятельно прост. В конце 1905 года он пришел ко мне на Васильевский остров, на какую-то дальнюю линию, в редакцию журнала «Сигнал», который я тогда редактировал, и, познакомившись с Петром Потемкиным (тогда еще студентом) и с Осипом Дымовым, пошел вместе с нами через весь город в Северную гостиницу, где он тогда остановился дня на два – и там за пузатым чайником декламировал перед нами Овидия, читал свои стихи и стихи Ивана Коневского и жадно слушал все, что читал ему Петр Потемкин. Зато как бывал он надменен и неприступно величествен на людных собраниях, среди ненавистных ему либеральных адвокатов, либеральных профессоров, публицистов, эстетствующих барынь, юбилейных ораторов – там, перед всей этой «чернью», сюртук его был застегнут на все пуговицы, лицо превращалось в неподвижную маску и руки...
Входимость: 2. Размер: 98кб.
Часть текста: живее тысячи предыдущих, но есть ли подписка? Статей и фельетонов я в «Рус<скую> Мысль» присылать не могу: я слишком беден для этого, да и не нужен я Вам: Антон Крайний – фельетонист замечательный. Весь Ваш Чуковский 1 Ответ на п. 77. Открытка; почтовые штемпели: Kuokkala. 25. 1. 11; Москва. 13. 1. 11. 2 Ср. первую запись Чуковского за январь 1911 г.: «Пишу о Шевченко. Т. е. не пишу, а примериваюсь» (К. Чуковский. Дневник 1901-1929. С. 46). 13 января, в день получения письма Чуковского, Брюсов известил П. Б. Струве: «К. Чуковский обещает к мату доставить статью о Шевченко» (Литературный архив. Вып. 5. С. 320). Статья Чуковского «Шевченко» напечатана в апрельском и майском выпусках «Русской Мысли» за 1911 г. (№ 4. Отд. II. С. 86-101; № 5. Отд. II. С. 99-110). В новейшее время переиздана с предисловием Мирона Петровского (Радуга (Киев). 1989. № 3. С. 121-136). См. также: К. Чуковский. Собр. соч. В 15 т. Т. 9. С. 426-451. 3 «Открытое письмо Валерию Брюсову» в печати не появилось. Чуковский предполагал включиться в полемику о символизме, завязавшуюся на страницах журнала «Аполлон» в статьях «Заветы символизма» Вяч. Иванова, «О современном состоянии русского символизма» А. Блока (1910. № 8), «О речи рабской», в защиту поэзии» Брюсова (1910. № 9), «Венок или венец» Андрея Белого (1910. № 11). Литературный критик и публицист Сергей Александрович Адрианов...
Входимость: 1. Размер: 159кб.
Часть текста: без увлечения — «Мойдодыра», «Бармалея» и «Мухину свадьбу», успеха не имел — и мы пошли назад. Трамваи мчались в парк, людские голоса звучали возбужденно и весело (!), пушки бахали, холодно, мокро, дождь, ветер — насквозь. Сейчас сижу за столом, пыжусь писать о Некрасове — ничего не знаю, было ли наводнение или нет. Ветер как будто стих, на крышах снег. <...> 10 янв. Удушье... Бедный Федин очень сконфужен... краснеет и мнется. Дело в том, что он секретарь «Звезды», а в «Звезде» Горбачев приготовил жестокую филиппику по адресу «Совр.», где сотрудничает Федин. Он говорит: уйду, попрошу Ионова перевести меня в другой, здесь я не могу. Майский (ред. «Звезды») бывший меньшевик, и, как всякий бывший меньшевик, страшно хлопочет перебольшевичить большевиков. Говорят, что статья Горбачева весьма доносительная 1 . Удушье!.. Теперь дела так сложились, что я бегаю по учреждениям с часу до 5, и всюду — тоска... тоска... Оказывается, что в Москве на Ионова нажим, что Ионов очень непрочен. Против него Сталин, за него Зиновьев. Чтобы умилостивить Сталина, он заказал напечатать две серии его портретов. Это было первое, что издал Ионов в Москве. Так говорит Тихонов. Сегодня Тихонова перевели еще в меньшую комнату — самую маленькую и паршивую, какая только есть в Госиздате. «Деградация!» — говорит он. В «Совр.» никаких денег нету — но говорят, что скоро приедет Магарам. Мамочка третьего дня подарила мне свое кольцо — обручальное, которое носила 45 лет. «Какие у тебя красивые руки!» — сказала она и надела мне колечко. Я был с нею в среду у глазного доктора — и он клятвенно заверил меня, что левый глаз у ...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: и обокраден один из величайших поэтов. Это - наиболее популярное издание Суинберна именно потому, что в нем нет ничего Суинбернского. Здесь поэт меньше всего является собою. Истинный Суинберн - это пьяный, бредовый восторг перед жизнью, восторг, доходящий до боли, до слез, это неудержимые, бесконечные песни, где в богатую гирлянду сплелись все цветы, все звезды, все радуги, все благоуханья жизни, - песни неслыханного дерзновения, исступленного порыва. Истинный Суинберн - это Врубель в стихах, но только еще пьянее, еще дерзновеннее. Он весь вылился в первой молодой своей книжке Poems and Ballads, где нечеловеческой красоты образы и видения несутся перед очами в каком-то безумном урагане - без линий, без контуров, в ослепительном сверкании красок. Истинный Суинберн только там, только в этих творениях. И потому-то издатель "избранных" его вещей - не дал ни одной строчки из этого цикла. Потом, в дальнейшем творчестве - как это всегда бывает - поэт осознал себя, осознал свое жизнеощущение, и сделал его логической системой, сделал его философией. И, как это всегда бывает, жизнеощущение его отяжелело, стихи его стали более дидактичны, и сквозь осмотрительно выбранные образы нет-нет да и проглянет схема. И потому-то издатель преподнес публике наибольшее количество этих последних творений. А так как в глубине души публике этой чрезвычайно хотелось бы, чтобы все ее поэты походили на Вордсворта или, по крайней мере, на Теннисона, то в Selections видно стремление сделать Суинберна послаще и поприторнее. Так, большая часть стихов в этом сборнике посвящена детям. Конечно, это не те идиллические дети английской поэзии старых дев, которых хотелось бы видеть Mrs. Grundy, но, во всяком случае, и они способны сделать безумного, пьяного жизнью Суинберна ручным и благонравным. Для Суинберна дети - мистическое отражение небес (он не в небесах здесь дело для Mrs. Grundy), и он настойчиво, даже однообразно повторяет эту идею во многих ...