Поиск по творчеству и критике
Cлово "BEYOND"
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Часть текста: нем искажение текста производится одиннадцатью различными способами. Первый cпособ - простой, но весьма радикальный: превращение черного в белое. У Шекспира, например, говорится: "Да, мертва". В переводе: "Нет, живет" (стр. 343). У Шекспира: "Все еще твердит". В переводе: "Молчит, ни слова" (303). У Шекспира: "Учись". В переводе: "Учи" ("поучай") (269). У Шекспира: "Это почти невозможно". В переводе: "Возможно" (331). У Шекспира: "Вы много хмуритесь в последнее время". В переводе: "Вы собираетесь нахмуриться" (227). У Шекспира Эдмунд говорит своему брату Эдгару, чтобы тот убежал от отца. У переводчика он, напротив, взывает к отцу, чтобы тот прибежал к Эдгару: "Батюшка, сюда!" (277). Получается нечто, прямо противоположное подлиннику: так сказать, Шекспир вверх ногами. Второй способ искажения Шекспира заключается в идиотизации текста. Берется ясный и отчетливый образ и превращается, например, в "перлы алмазов" (316). "Перлы алмазов" - это такая же невозможная вещь, как "сапфиры янтарей" или "изумруды рубинов", и я считаю своим долгом заверить читателя, что в подлиннике сказано не то. Так же сочинен переводчиком тот мистический "солнца пар", который фигурирует на странице 290. У Шекспира пар - не из солнца, а из пригретого солнцем болота. Не то, чтобы английская речь была переводчику совсем неизвестна. Но слово "джолли" он смешивает с французским "жоли" (305), а слово "стилл" принимает за немецкое...
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Часть текста: - чудесное исправление болезненных, жестоких или страшных ситуаций. Он вынимает жертв живыми и невредимыми из пасти чудовищ; он делает так, что самые ужасные и опасные звери становятся дружелюбными, цивилизованными и даже приветливыми созданиями. И все же сущность его роли, как и глубинное значение его имени, свидетельствуют о реальных испытаниях (рассматриваемых либо как социально-исторические явления начала XX века, либо как извечные трудности роста), которые эти истории предлагают преодолеть своим юным читателям: нам показан мир, где царствуют боль и насилие. Появившись вначале в самом первом из опубликованных произведений "айболитовского цикла" - сказке "Бармалей", доктор демонстрирует важность своего имени таким образом, что сразу же становятся очевидными некоторые психические процессы, отраженные в этих сказках: Но злодей Айболита хватает И в костер Айболита бросает. И горит и кричит Айболит: "Ай, болит! Ай, болит! Ай, болит!" А бедные дети под пальмой лежат, На Бармалея глядят И плачут, и плачут, и плачут! Сцена мучений доктора в огне, на которые в ужасе смотрят беспомощные дети, обнажает саму сущность боли и страдания, которые в этих произведениях подвергаются мифологическим трансформациям. Конечно, эта сцена, изображающая подлинные боль и страх, в соответствии с сюжетом сказки быстро обращается в свою противоположность, и все заканчивается, как и в других произведениях цикла, триумфом добра над злом. И все же сама по себе эта сцена подчеркивает странность имени доктора (возможно, неочевидную для тех, кто читал сказку с детства), которое, по сути, представляет выражение боли (почему не доктор Ойужелучше?) и обозначает настойчивое присутствие подавленного знания о травме в самом механизме...