Поиск по творчеству и критике
Cлово "CHRISTIAN"
Входимость: 2. Размер: 108кб.
Входимость: 2. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 128кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 108кб.
Часть текста: новое горе. После того, как я с таким волнением выбрал шрифт, колонцифры и проч.— вдруг Ив. Дм. Галактионов ни с того ни с сего распорядился переменить во всей книге курсив — и теперь вся книга испорчена самым неподходящим курсивом. Я поднял было бучу, но мне сказали, что, если самоуправство Галактионова дойдет до начальства, Галактионову несдобровать, он и так теперь висит на волоске. Перед этим доводом я умолк,— но моя книга стала мне заранее противна. 20 февраля. Наконец-то получилась бумага от Лебедева-Полянского по поводу моего «Некрасова». Бумага наглая — придирки бездарности,— но главное то, что в конце сказано: «Несмотря на все сказанное, должен отметить, что проделана большая и интересная работа. Так или иначе она должна быть опубликована». А придирки такие: «Ровно ничего не дают пустяковые замечания к стихотворению «Влюбленному»... «Ничего не дают соображения о времени написания «До сумерек». «Критик Дудышкин был любимец Белинского»,— говорю я. Лебедев-Полянский : «Такая характеристика дает ложное представление о Дудышкине». Результаты : «К собранию сочинений обязательно должен быть дан марксистский литературно-критический очерк». Явно чей — Лебедева-Полянского! 10/II 1927 <...> Ночь на 24 февраля. Сейфуллина пригласила меня на завтра, на 5 часов. Я лег, Боба стал честно зачитывать меня Пушкиным, но я понял, что не засну. Встал, оделся, выбежал на улицу, в Дом Ученых. <...> Вместе со мною к Сейфу длиной звонилась еще какая-то компания. Оказались: Чагин, его жена Марья Антоновна и Ржанов Георгий Александрович, стоящий во главе отдела печати (кажется). На двери медная доска — очень большая —...
Входимость: 2. Размер: 54кб.
Часть текста: при издательстве "Всемирная литература", в которой Зощенко (вместе с Николаем Никитиным, Львом Лунцем, Елизаветой Полонской, Ириной Одоевцевой и другими молодыми литераторами) проходил азы литературной науки. Казалось, было бы вполне естественно, если бы Чуковский в этой ситуации относился к Зощенко с некоторым оттенком снисходительности, как опытный и признанный литературный мэтр к робкому ученику. Но Чуковский был человеком, для которого не существовало никакой субординации, кроме субординации таланта. Да и Зощенко, по правде говоря, по самому складу своей личности меньше всего был приспособлен к роли покладистого, робкого ученика. Очень характерна в этом смысле история, которую К. И. Чуковский рассказывает в своих воспоминаниях. Студийцам как-то было задано написать о Надсоне. "Принес свою работу и Зощенко - на длинных листах, вырванных из бухгалтерской книги. Принес и подал мне с еле заметной ухмылкой. - Только это совсем не о Надсоне... - О ком же? Он помолчал. - О вас... Придя домой, я начал читать его рукопись и вдруг захохотал как сумасшедший. Это была меткая и убийственно злая пародия на мою старую книжку "От Чехова до наших дней". С сарказмом издевался пародист над изъянами моей тогдашней литературной манеры, очень...
Входимость: 1. Размер: 128кб.
Часть текста: булочку, которую купил вчера у Бёца. 1922 год был ужасный год для меня, год всевозможных банкротств, провалов, унижений, обид и болезней. Я чувствовал, что черствею, перестаю верить в жизнь, и что единственное мое спасение — труд. И как я работал! Чего я только не делал! С тоскою, почти со слезами писал «Мойдодыра». Побитый — писал «Тараканище». Переделал совершенно, в корень свои некрасовские книжки, а также «Футуристов», «Уайльда», «Уитмэна». Основал «Современный Запад» — сам своей рукой написал почти всю Хронику 1-го номера, доставал для него газеты, журналы — перевел «Королей и капусту», перевел Синга,— о, сколько энергии, даром истраченной, без цели, без плана! И ни одного друга! Даже просто ни одного доброжелателя! Всюду когти, зубы, клыки, рога! И все же я почему-то люблю 1922 год. Я привязался в этом году к Мурке, меня не так мучили бессонницы, я стал работать с большей легкостью — спасибо старому году! Сейчас, напр., я сижу один и встречаю новый год с пером в руке, но не горюю: мне мое перо очень дорого — лампа, чернильница,— и сейчас на столе у меня моя милая «Энциклопедия Британника», которую я так нежно люблю. Сколько знаний она мне дала, как она успокоительна и ласкова. Ну, пора мне приниматься за Синга, нужно же наконец написать о нем статью! _________ Вот что такое 40 лет: когда ко мне приходит какой-нибудь человек, я жду, чтоб он скорее ушел. Никакого любопытства к людям. Я ведь прежде был как щенок: каждого прохожего обнюхать и возле каждой тумбы поднять ногу. _________ Вот что...