Поиск по творчеству и критике
Cлово "EARTH"
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: неожиданно актуализировал цитату из "Крокодила": "Эй, держите его, да вяжите его, да ведите скорее в полицию!" Что еще оставил в наследство потомкам Корней Иванович Чуковский? Да много чего. "Стопудовых купчих" вам, что ли, мало? Чуковский - безусловно, самый диспропорциональный литератор в истории российской словесности. И даже не в смысле своего гренадерского роста или легендарного носа, который, как клюв Дональда Дака, безжалостно подминал под себя половину лица писателя (мультипликатор Геннадий Новожилов отмечал, что "как ни рисуй автора "Цокотухи", все едино, получится шарж"). Речь о несопоставимости длины его пера, марафонского забега писательской карьеры, продолжавшейся без перерыва семь десятилетий - с начала девятисотых по конец 60-х, - с тем, что из написанного Корнеем Иванычем действительно читают. Он и сам прекрасно понимал, что так будет. Понимал - и потому, этот истовый критик, искал аналоги себе в своем бездонном литературном сундуке. Вот как Чуковский описывает свой диалог с Конан Дойлом, случившийся во время визита делегации Госдумы в Лондон в 1916 году: "Я стал рассказывать ему, как русские дети любят его Шерлока Холмса. Один из присутствующих заметил с упреком: - Сэр Артур написал не только Шерлока Холмса... - Да, - сказал я, - мы знаем и бригадира Жерара, и Майку Кларка, и профессора Челленджера, но Шерлок Холмс нам почему-то милее... Профессор Челленджер был героем двух его последних романов - "Затерянный мир" и "Отравленный пояс". Эти романы казались мне гораздо более...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: properly witnessed», June 28, 1888, т. е. «Последняя воля и духовное завещание Уота Уитмана, написанное его собственной рукой и законно засвидетельствованное». В этом документе с первой же строчки говорится: «Завещаю тысячу долларов сестре моей миссис Мэри Элизабет Ван Нострэнд, в Гринпорте», а потом снова: «Завещаю тысячу долларов сестре моей миссис Анне Луизе Гейд, в Берлингтоне», а потом еще: «Мой дом и мою землю на Микль-Стрит, в Кэмдене, Нью-Джерси, и всю мою мебель, и все мои деньги в банке и все мое недвижимое имущество и состояние завещаю брату моему Эдуарду Л. Уитману». Документ этот имеет длину больше аршина, но не показывайте его нашей рассудительной, образованной и добросовестной г-же Елене Ц., ибо ей тогда будет стыдно. А ведь Конвея читал и я, и г. Дионео. Г. Дионео даже привел будто бы «от себя» замечание Конвея об Эмерсоне («критик, признававший из современных английских и американских писателей лишь одного Карлейля»). Даже процитировал «по Конвею» отзыв Thoreau об Уитмане. Даже сослался на слова Конвея, ошибочно обозвав его «критиком-старовером, враждебно относящимся к Уитману»: «поэт не задумается притащить к вам в гостиную лохань для доказательства, что и в ней есть своеобразная жизнь». (Ср. Дионео, «Очерки современной Англии», стр. 417 и Forthnightly Review, 1866, p. 539). Даже стихотворение «O, captain!» привел по Конвеевой версии: But O heart! Heart! Heart! Leave you not the little spot Where on the deck the captain lies Fallen cold and dead… Exult O shore, and ring O bells! But I wish silent tread, Walk the spot my captain lies Fallen cold and dead. (В авторизированном издании вторая строчка цитаты читается: «O the bleeding drops of red», шестая: «But I with mournful tread», седьмая: “Walk the deck my captain...
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Часть текста: Была членом многих престижных американских организаций: Ассоциации американских переводчиков, Гильдии писателей, Международного ПЭН клуба. Принимала активное участие в разработке двух пособий по художественному переводу, которые позже легли в основу руководства, утвержденного Американской ассоциацией переводчиков. В конце жизни перевела, пересказала и подготовила более двадцати антологий и сборников детских сказок. Мирра Гинзбург (1909-2000) родилась в Бобруйске, в семье основателей бобруйского Бунда, Брони и Иосифа Гинзбургов. Ее родителей хорошо знали и любили в городе. Уважали даже в местном охранном отделении и заранее предупреждали о готовящихся в городе облавах: не было случая, чтобы в доме Гинзбургов кого-нибудь арестовали. Семья была дружная, читающая, с русской классикой М. Гинзбург познакомила мать, а отец следил за тем, чтобы дети говорили и по-русски и на идиш. В 1923 году, в разгар гонений на бундовцев, семья Гинзбургов переехала в маленький латвийский городок Либаву. В либавской гимназии Мирра Гинзбург начала изучать и на всю жизнь полюбила английский язык. Позже знание английского помогло ей сравнительно быстро ассимилироваться в англоязычной среде Монреаля, куда в 1926 году...