Приглашаем посетить сайт
Черный Саша (cherny-sasha.lit-info.ru)

Поиск по творчеству и критике
Cлово "EXUBERANCE"


А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
Поиск  
1. ЧиЖ. Чуковский и Жаботинский. Глава 1. Учитель и Ученик
Входимость: 1. Размер: 37кб.
2. Переписка К. И. Чуковского с Р. П. Марголиной
Входимость: 1. Размер: 37кб.

Примерный текст на первых найденных страницах

1. ЧиЖ. Чуковский и Жаботинский. Глава 1. Учитель и Ученик
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: во мне слишком много воспоминаний, неведомая мне, но милая Рахиль. У меня в гимназии был товарищ Полинковский[1]. Изредка к Полинковскому вместе со мною заходил наш общий приятель Владимир Евгеньевич Жаботинский, печатавший фельетоны в газете „Одесские новости“ под псевдонимом Altalena (по-итальянски: качели). Он втянул в газетную работу и меня, писал стихи, переводил итальянских поэтов (он несколько месяцев провел в Италии) и написал пьесу в стихах, из которой я и теперь помню отдельные строки. Он казался мне лучезарным, жизнерадостным, я гордился его дружбой и был уверен, что перед ним широкая литературная дорога. Но вот прогремел в Кишиневе погром[2]. Володя Жаботинский изменился совершенно. Он стал изучать родной язык, порвал со своей прежней средой, вскоре перестал участвовать в общей прессе. Я и прежде смотрел на него снизу вверх: он был самый образованный, самый талантливый из моих знакомых, но теперь я привязался к нему еще сильнее».[3] В следующем письме от 3 июня Чуковский добавил еще несколько штрихов: «…Я считаю его перерождение вполне естественным. Пока он не столкнулся с жизнью, он был Altalena — что по-итальянски означает качели, он писал забавные романсы. Недаром его фельетоны в „Одесских новостях“ назывались „Вскользь“ — он скользил по жизни,...
2. Переписка К. И. Чуковского с Р. П. Марголиной
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: (по-итальянски: качели). Он втянул в газетную работу и меня, писал стихи, переводил итальянских поэтов (он несколько месяцев провел в Италии) и написал пьесу в стихах, из которой я и теперь помню отдельные строки. Он казался мне лучезарным, жизнерадостным, я гордился его дружбой и был уверен, что перед ним широкая литературная дорога. Но вот прогремел в Кишиневе погром. Володя Жаботинский изменился совершенно. Он стал изучать родной язык, порвал со своей прежней средой, вскоре перестал участвовать в общей прессе. Я и прежде смотрел на него снизу вверх: он был самый образованный, самый талантливый из моих знакомых, но теперь я привязался к нему еще сильнее. Прежде мне импонировало то, что он отлично знал английский язык и блистательно перевел "Ворона" Эдгара По, но теперь он посвятил себя родной литературе - и стал переводить Бялика. Вот тогда он стал часто посещать Равницкого, который, если я не ошибаюсь, помогал ему изучать и старинные книги, и древний язык, и разъяснял трудные места в поэзии Бялика. Когда в Вашей книге я увидел "Сиротливую песню", я вспомнил, как читал Жаботинский: И черные волны до горла, До горла дошли нам.   Что человек может так измениться, я не знал до тех пор. Если за год до этого он писал: Жди меня, гитана, Ловкие колена Об утесы склона Я изранил в кровь. Не страшна мне рана, Не страшна измена, Я умру без стона За твою любовь.   А теперь стал проповедовать: Но боюсь до крика, до безумной боли Жизни без надежды, без огня и доли.   Все эти воспоминания всколыхнула во мне Ваша книга. Спасибо! Портрет, приложенный к книге, очень похож, хотя такого счастливого, улыбающегося Бялика я никогда не видел. ...

Главная