Поиск по творчеству и критике
Cлово "FOOD"
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 98кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: этому отвлекаюсь от своей единственной мысли—о Смерти». Отвлекаться есть на что: постоянно находятся дела, требующие хлопот, заступничества, писем. Клара Лозовская писала: «Корней Иванович хлопотал о квартирах, о пенсиях, о прописках, об устройстве в больницу, в детский сад или в санаторию (так произносил он это слово). Я могу рассказать о том, как Корней Иванович устроил семейное счастье одной бельгийской студентки, которая приехала в Москву для изучения Чехова, как хлопотал о больнице для рабочего Ипатова, как устраивал переделкинских мальчиков в нахимовские и суворовские училища, как беспокоился о ленинградских студентах, несправедливо отчисленных из института, как на несколько дней поселил у себя на даче друга моей дочери, у которого родители попали в автомобильную катастрофу, как он умел помочь каждому, кто обращался к нему за помощью, а тем, кто не обращался, он предлагал ее сам». В начале 1964 года он вместе с Паустовским заступается за северные деревянные церкви, которые вознамерились сносить в ходе антирелигиозной кампании. Весь год хлопочет о пенсии для вдовы Бориса Збарского и для Зинаиды Николаевны Пастернак; рассказывает Громыко, тоже отдыхающему в Барвихе, о пропадающих за рубежом огромных гонорарах за «Доктора Живаго» – возьмите их, но дайте пенсию вдове! Хлопочет вместе с Солженицыным о находящемся в заключении скульпторе Недове (в марте Лидия Корнеевна сообщает ему: скульптора выпустили!). Главной темой 1964 года тоже стали хлопоты – о поэте Бродском, судимом за тунеядство. Лидию Корнеевну познакомила с Бродским Ахматова, к которой Л. К. пришла в сопровождении...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: Имя автора, неверно указанное в обоих первых русских изданиях Лофтинга ([в] пересказе Чуковского и переводе Хавкиной), - издательская же ошибка. Работниками Государственного издательства имя автора (инициал "Н.", стоящий на обложке оригинального издания) было неверно истолковано, возможно (если имя вообще было известно), как сокращенная форма. Косвенно данная ошибка свидетельствует, кстати, об одном немаловажном обстоятельстве. Русский Лофтинг начинался как издательский проект. Причем проект "разновозрастной" - предоставленный издательством материал Хавкина переводила для среднего возраста 1 , Чуковский пересказывал для младшего. Вероятно, планировалось издание серии книг (во всяком случае, в послесловии к переводу Хавкиной анонсировалась вторая книга Лофтинга из серии - "Путешествия доктора Дулитля" 2 , причем обещалось, что "эта книга также выйдет в русском переводе в издании Госиздата"). По вполне понятным причинам продолжения не последовало. Ни вторая, ни третья книги в двадцатых годах так и не вышли. Впервые на русском языке эти книги...
Входимость: 1. Размер: 98кб.
Часть текста: Мирона Петровского. Их имена вошли в массовое сознание (с помощью расхожей критики) в виде некоего тандема, сиамских близнецов детской поэзии, литературной двустволки, стреляющей дуплетом: Маршак-Чуковский, Чуковский-Маршак. Что-то вроде "Ильф и Петров". Или "Маркс и Энгельс". Или "Макс и Мориц". Удобная легенда, создающая иллюзию ясности, когда далеко не все ясно. Дело не только в том, что С. Маршак - выходец из глубоко русифицированной еврейской семьи, проведший детство в скитаниях по бесконечным российским провинциям - из пригорода в слободу, из слободы в предместье, из предместья еще на какую-то городскую окраину, а К. Чуковский, сын украинской крестьянки и неизвестного отца-еврея, родился в Петербурге и провел ранние свои годы в другом большом городе - в космополитическом котле, каким тогда была Одесса. Дело не только в этом, хотя и эти обстоятельства весьма значительны, поскольку все мы родом из детства, тем более - поэты, тем более поэты, сочиняющие для детей. Важно другое: невозможно даже нарочно придумать два столь несхожих человеческих характера, воплотивших себя в творчестве, столь же несхожем. Бурный, экстатический Чуковский - и строгий, уравновешенный Маршак, страсть и захлеб одного - воля и чекан другого, "романтическое" и "классическое". Вот уж кто воистину был "дьяволом недетской дисциплины" - якобы детский поэт Маршак. Вот уж кто взаправду был демоном экстаза - якобы благостный "дедушка Чуковский". "Дионисийству" одного противостоит "аполлоничность" другого, если этим вышедшим из употребления терминам придать метафорический смысл. "Так бегите же за мною / На зеленые луга!" - захлебываясь от безоглядного восторга, восклицает Чуковский. "Полные...