Поиск по творчеству и критике
Cлово "MON"
Входимость: 3. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 24кб.
Часть текста: этой неискренности, которая проявляется в дневнике больше всего,— стыжусь перед нею, перед Машей. Дневника я этого ей не покажу ни за что. <...> Боже мой, какая риторика! Ну разве можно кому-нб. показать это? Подумали бы, что я завидую славе Карамзина. Ведь только я один, припомнив свои теперешние настроения, сумею потом, читая это, влить в эту риторику опять кусок своей души, сделать ее опять для себя понятной и близкой, а для другого — я это отлично понимаю <...> (Страница оторвана.— Е. Ч. ). 25 февраля 1901 г. <...> Дневник — громадная сила,— только он сумеет удержать эти глыбы снегу, когда они уже растают, только он оставит нерастаянным этот туман, оставит меня в гимназии, шинели, смущенного, радостного, оскорбленного. 2 марта. Странная сегодня со мною случилась штука. Дал урок Вельчеву, пошел к Косенко. Позанялся с ним, наведался к Надежде Кириановне. Она мне рассказывала про монастыри, про Афон, про чудеса. Благоговейно и подобострастно восхищался, изменялся в лице каждую секунду — это я умею. Ужасался, хватаясь за голову, от одного только известия, что существуют люди, кот. в церковь...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: наймичка шептала: «Мати… мати… мати!» Дело как будто простое, а не удавалось еще ни одному переводчику. Мей перевел таким образом: Словно мертвая стояла: «Мать! мать! мать!» она шептала [58] . Странный, как мне кажется, шепот в устах романтической девушки. И кроме того, вместо медлительного скорбного раздумья получилась скороговорка: «Мать, мать, мать». Федор Сологуб перевел те же слова по-другому, тоже не слишком удачно: Лишь батрачка лепетала: «Матка… матка… матка!» [59] Смеяться над этими переводами нетрудно, но как же в самом деле перевести слово «мати»? Другой поэт ввел слово «мамо» и напечатал в своем переводе «Тополи»: Без него отец и мамо. Это тоже едва ли приемлемо, хотя бы уже потому, что слова мамо в русском языке не имеется. Слово мамо – украинское слово, и притом звательный падеж, так что сочетать его с именительным отец едва ли разрешает грамматика. В художественном языке, как мы знаем, все дело в стилистических оттенках, в тональностях. Тем-то и труден перевод стихотворений Шевченко, что в украинском и русском языках слова как будто и схожие и корни у них одинаковые, а стилистические оттенки совершенно различны. Казалось бы, какая разница между словами «мати» и «мать», а вот, как мы видим, бывают такие случаи несовпадения этих слов, или,...
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Часть текста: пробором и тщательно завиты с боков; его движения были быстры; руки никогда не находили покоя. Щегольской монокль висел у него на черной, широкой ленте, а на груди у него красовался галстук – огромный бант – точно большая американская бабочка. Его костюм был мальчишески ярок, жесты мальчишески быстры, и только сплетенное из рыбьих костей лицо казалось угрюмым и старым. Манеры у него были прекрасные, но не вполне английские. Достаточно было увидеть его однажды, чтобы запомнить раз и навсегда по двум характерным полусознательным жестам: он закрывал глаза, когда хотел быть изысканно-вежливым, и поднимал вверх два пальца, большой и указательный – точно держал понюшку табаку, – когда подыскивал слово или не решался произнести его. Но те, кому случалось бывать в его обществе часто, привыкли к этим странностям и не обращали на них внимания, увлекаясь потоком его диковинных и важных речей и весьма оригинальных мыслей. – Мисс Хант, сказал доктор Уорнер, – это доктор Сайрус Пим. Доктор Сайрус Пим закрыл при этом глаза, точно благонравный ребенок, и отвесил короткий полупоклон, довольно неожиданно обнаруживший в нем гражданина Соединенных Штатов. – Доктор Сайрус Пим, – продолжал Уорнер (доктор Пим снова закрыл глаза), – пожалуй, лучший эксперт по...
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: Орчарда. Я засмеялся прямо в телефон и объяснил, что Черри Орчард не английский писатель, а «Вишневый сад» Антона Чехова, ибо «черри» – по-английски вишня, а «орчард» – по-английски сад. Мне заявили, что я ошибаюсь, и прислали ворох московских газет за 25 сентября 1932 года, где приведена телеграмма Бернарда Шоу к Горькому. В этой телеграмме, насколько я мог догадаться, Бернард Шоу хвалит горьковские пьесы за то, что в них нет таких безвольных и вялых героев, какие выведены в чеховском «Вишневом саде», а сотрудник ТАСС, переводя впопыхах, сделал из заглавия чеховской пьесы мифического гражданина Британской империи, буржуазного писателя мистера Черри Орчарда, которому и выразил свое порицание за то, что его персонажи не похожи на горьковских [5] . В переводческой практике подобные превращения – дело обычное. У Михаила Фромана есть такой перевод одного стихотворения Киплинга: Словно в зареве пожара Я увидел на заре, Как прошла богиня Тара, Вся сияя, по горе, – хотя Тара – отнюдь не богиня и даже не женщина, а всего лишь гора Тара Дэви – одна из гималайских вершин [6] . Таких ляпсусов можно привести очень много. Вот один – наиболее разительный. Превосходный переводчик Валентин Сметанич (Стенич), переводя с немецкого французский роман Шарля-Луи Филиппа, изобразил в переводе, как юная внучка, посылая из Парижа деньги своему старому дедушке, живущему в деревенской глуши, дает ему такой невероятный совет: – Сходи на эти деньги к девочкам, чтобы не утруждать бабушку. Эта фраза предопределила дальнейшее отношение переводчика к...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: и любимцем семьи». Для своей семьи у него был единственный эпитет — дворянская. Настойчиво говорит он об этом в «Возмездии»: В те дни под петербургским небом Живет дворянская семья. Свою мать он именует в этой поэме «нежной дворянской девушкой», в отце отмечает «дворянский склад старинный», а гостеприимство деда и бабки называет «стародворянским». И не просто дворянской, а стародворянской ощущал он свою семью — «в ней старина еще дышала и жить по-новому мешала». Он даже писал о ней старинным слогом, на старинный лад: Сия старинная ладья. Рядом с ним мы, все остальные,— подкидыши без предков и уюта. У нас не было подмосковной усадьбы, где под столетними дворянскими липами варилось бесконечное варенье; у нас не было таких локонов, таких дедов и прадедов, такой кучи игрушек, такого белого и статного коня... Блок был последний поэт-дворянин, последний из русских поэтов, кто мог бы украсить свой дом портретами дедов и прадедов. Барские навыки его стародворянской семьи были облагорожены высокой культурностью всех ее членов, которые из поколения в поколение труженически служили наукам, но самая эта преемственность духовной культуры была в ту пору привилегией дворянских семейств — таких, как Аксаковы, Бекетовы, Майковы. Разночинец подростком уйдет из семьи, да так и не оглянется ни разу, а Блок до самой смерти дружил со своей матерью Александрой Андреевной, переживал вместе с нею почти все события своей внутренней жизни. Трогательно было слышать, как он, уже сорокалетний мужчина, постоянно говорит мама и тетя даже среди малознакомых людей. Когда по просьбе проф. С. А. Венгерова он написал краткий автобиографический очерк, он счел необходимым написать не столько о себе,...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: на знаменитое произведение Некрасова. Раньше всего обнаруживается, что в центре своей поэмы Некрасов хотел поставить не Трубецкую, не Волконскую, а другую "русскую женщину", наиболее достойную славословий и песен, Александру Григорьевну Муравьеву. Во-вторых, выясняется, что главной темой поэмы должна была служить не поездка русских женщин в Сибирь, а их многолетняя, многострадальная жизнь в Сибири. Поездка же должна была занять в поэме самое скромное место: по плану Некрасова она являлась лишь вступлением в поэму. Некрасов так и написал в той рукописи, которая теперь перед нами: "Пролог. - Странницы", разумея под странствиями - героическую поездку жен декабристов в Сибирь. Образ Александры Муравьевой был словно создан для его скорбной поэзии. Муравьева заплатила жизнью за свой самоотверженный подвиг. На пятом году пребывания в Сибири она простудилась в Петровской тюрьме и после жестокой болезни скончалась, оставив четырехлетнюю дочь. Этой смертью и думал начать свою поэму Некрасов. Хотя он и не называет здесь по имени умирающей женщины, но мы не сомневаемся, что он имеет в виду Муравьеву, так как из жен декабристов она единственная умерла в тюрьме. - "Смерть стучится в нашу тюрьму", - пишет Некрасов. - "Она угрожает отнять у нас самый лучший перл - эту великодушную женщину". Муравьева была действительно "лучшим перлом" среди тех замечательных женщин. Об этом свидетельствуют записки Розена, Якушкина, Басаргина и других декабристов. - "У нее было любящее сердце, благородство сказывалось во всех ее поступках", - говорит о ней Мария Волконская. - "В делах любви и дружбы она не знала невозможного", - говорит о ней Пущин. - "Видеть ее была истинная отрада. В ней было какое-то поэтическое возвышенное настроение, хотя в...