Поиск по творчеству и критике
Cлово "NON"
Входимость: 2. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 127кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 22кб.
Часть текста: К. Чуковского Мойдодыр Argumenta ponderantur, non numerantur (Сила аргументов не в числе, а в весомости) ВВЕДЕНИЕ Non progredi est regredi (Не идти вперед - значит идти назад) Некоторое время назад мне довелось ознакомиться с трудами Альфреда Николаевича Баркова, а также с работами его последователей Павла Маслака и его супруги (или сестры?) Ольги. Труды эти относятся к области теоретического литературоведения и посвящены вопросам применения разработанной ими оригинальной методики анализа определенного класса литературных произведений. С помощью этой методики на моих глазах был вскрыт, как консервным ножом, целый ряд знаменитых бестселлеров разных эпох и стран. И оказалось, что они содержат сложнейшую внутреннюю структуру, не имеющую ничего общего с их очевидной фабулой, как содержимое консервной банки, если продолжить аналогию, представляющее мешанину фасоли и кусочков говядины, залитых томатным соусом, не имеют ничего общего с оцинкованным железом. Чтобы заинтриговать читателя, впервые столкнувшегося с этой методикой, я назову некоторых подопытных писателей: Шекспир, Пушкин, А. Толстой, Булгаков. А чтобы дальнейшее стало понятным (тем, кто все же решился читать последующие строки), позволю себе коротко изложить теоретические основы упомянутой методики в той мере, в какой понял сам. Итак, согласно традиционному подходу к литературе,...
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: среднее, так сказать, пропорциональное всех подобных мнений. Сколько-нибудь выраженная индивидуальность только помешала бы его химической чистоте, она подвергла бы его тем или иным случайным уклонениям. А теперь такое удобство: считаясь с одним этим мнением, мы уже считаемся с теми тысячами и тысячами других, которые тускло глядят из газетных передовиц, уныло-либеральных статей. Как же не воспользоваться таким исключительным случаем? II Раньше всего реферат, конечно, известил нас, что национальности вообще-то говоря, нет, что она фикция нашего разума, что ходячие мнения — о французе, немце, греке — суть, собственно говоря, мнения о том или другом общественном классе у французов, у немцев у греков; или — об известной эпохе в жизни этих народов. Что — стало быть — говоря о национальности мы принимаем за абсолют нечто частичное и временное. Абсолютной же национальности мы представить себе не можем, как не можем представить себе абсолютного треугольника, а мысля треугольник, представляем косоугольный или прямоугольный — и так далее по установленному канону. Далее мы, конечно, услышали то, что всегда говорится в подобных случаях: раса — не мерило национальности; религия — не мерило национальности; язык — не мерило национальности. С тем неизбежным выводом, что, значит, национальность — есть некоторое заблуждение ума человеческого, раз он — ум этот — никак не может подыскать к ней мерку, определить ей границы и привесить соответствующий ярлычок....
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: помешала бы его химической чистоте, она подвергла бы его тем или иным случайным уклонениям. А теперь такое удобство: считаясь с одним этим мнением, мы уже считаемся с теми тысячами и тысячами других, которые тускло глядят из газетных передовиц, уныло-либеральных статей. Как же не воспользоваться таким исключительным случаем? Раньше всего реферат, конечно, известил нас, что национальности, вообще-то говоря, нет, что она фикция нашего разума, что ходячие мнения - о французе, немце, греке - суть, собственно говоря, мнения о том или другом общественном классе у французов, у немцев, у греков; или - об известной эпохе в жизни этих народов. Что - стало быть - говоря о национальности, мы принимаем за абсолют нечто частичное и временное. Абсолютной же национальности мы представить себе не можем, как не можем представить себе абсолютного треугольника, а мысля треугольник, представляем косоугольный или прямоугольный - и так далее по установленному канону. Далее мы, конечно, услышали то, что всегда говорится в подобных случаях: раса - не мерило национальности; религия - не мерило национальности; язык - не мерило национальности. С тем неизбежным выводом, что, значит, национальность - есть некоторое заблуждение ума человеческого, раз он - ум этот - никак не может подыскать к ней мерку, определить ей границы и привесить соответствующий ярлычок. Почему все это так, было, конечно, разъяснено цитатами из разных хороших книжек, после чего осталось одно: кликнуть призыв "от национального к...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: экзамены экстерном за курс гимназии. В дневнике за 1901 год есть запись: «М. б. мне надо кончать гимназию» – почти сразу за размышлениями о женитьбе: он был давно и серьезно влюблен в «девушку со смелыми, живыми глазами» – Марию Гольдфельд. В марте 1901 года он говорит всем, что едет в Аккерман держать экзамен. На самом деле – похоже, он собирается убежать, причем вместе с любимой. «Уедем, Коля, отсюда», сказала она ему. Он собирается поселить ее у сестры своего товарища, составляет список гимназических учебников – взять с собой – и узнает у какого-то Вольдемара, где жить и можно ли достать уроки в Екатеринославе. В качестве возможных пунктов назначения в эти дни в дневнике перечисляются самые разные города – вплоть до Батума, Баку и Тифлиса. Герой «Гимназии» говорит, что, увидев «оскорбительный и злой» аттестат сестры – «дочь девицы такой-то», – вообще расхотел учиться. «И я выбрал себе другую дорогу». Во втором издании автор уточняет – стал писателем. Герой «Серебряного герба» два года подряд проваливался на экзаменах – а верней, его «самым бессовестным образом проваливала нарочно» экзаменационная комиссия по той же причине неподходящего социального положения. И только на третий год он смог сдать экзамены при Ришельевской гимназии, где с недавних пор стали преподавать любимые учителя из пятой гимназии, и получил аттестат «с очень неплохими отметками». «И было даже как-то обидно, что дело, которое доставило мне столько страданий, обошлось так просто и легко», – пишет Чуковский в повести, и, возможно, так и было. Тогда, если считать, что Колю Корнейчукова выгнали из седьмого класса в конце 1898 года, то примерно в 1901 году он и должен был получить заветный аттестат....
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: Сергей: Лукавый Бедекер «Знамя», №4 2012 Карл Baedeker - известный составитель путеводителей, носящих его имя, т. наз. “бедекеров”, которым он положил начало. Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. (1890-1907) Литературный критик Чирва растерялся - в “Блюде богов” его назвали сволочью. Алексей Толстой. “Сестры”. 1922 Он легко представим в виде высокого дерева. Если его для детей придуманное “Чудо-дерево” увешано игрушками, подарками, сластями, то сам седой почти двухметровый старик обрастал за долгую жизнь стихами и предисловиями, монографиями и переводами, сказками и статьями, повестями и мемуарами. Сотни и сотни текстов, складывающихся в не одну тысячу, составили литературное наследие Корнея Ивановича Чуковского. Куда труднее вообразить беспощадного модного критика, чьи приговоры выносились без обжалования, непременного участника и члена всех собраний и сборищ, благодатной мишени для эпиграмм и карикатур. Даже футуристы не обошли его вниманием в своих манифестах, о чем напомнил в своем шарже Алексей Толстой. Или молодого одесского журналиста, постигающего в Лондоне начала прошлого века наряду с материалом для корреспонденций из британской жизни то, что сделается главной его привязанностью, - английский язык, английскую литературу. (В приложении к первому тому публикуются тридцать три лондонские корреспонденции.) Полное издание дневников К. И. впервые выполняет задачу цельного его портрета, которую не выполнили ни сотни исследований и...
Входимость: 1. Размер: 127кб.
Часть текста: приемов. Аналитический метод выделения словесных доминант не был оценен по достоинству: "Нанизывать бисерные словечки, забрасывать охапками эластических фраз пустоту содержания - теперь это в состоянии каждый газетный фабрикант", - писал киевский журналист 1 . Подобное отношение аудитории не только провоцировало манеру критика, - на обвинения в "фельетонности" Чуковский отвечал: "Да, я фельетонист, и вы должны были знать, что идете слушать фельетониста" 2 , - но и явилось одной из возможных причин позднего (в 1922 году) выступления с теоретическим обоснованием собственного "универсального" метода. Немногим ранее (в 1920 году) написано ныне широко известное письмо М. Горькому, в котором сформулированы принципы своеобразного синтетического способа оценки: цель критического разбора - воссоздание "духовной личности" писателя - достигается сочетанием разнообразных подходов 3 . "Критика должна быть универсальной, научные выкладки должны претворяться в эмоции. Ее анализ должен завершаться синтезом, и покуда критик анализирует, он ученый, но когда он переходит к синтезу, он художник, ибо из мелких и случайно подмеченных черт творит художественный образ человека. Среди критиков у нас были эстетствующие импрессионисты, как Ин. Анненский, были философы, как Вл. Соловьев, ученые, как Овсянико-Куликовский, - не пора ли слить эти элементы воедино? Критика...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: А все-таки погоди, потому что дело близко тебя касается. Отвернись на минутку и притворись, будто ты ничего не видишь: дай бедному мальчику убежать . — Как ты смеешь предлагать мне это? Арестую тебя именем… — Постой, не торопись. Поспешность никогда не приводит к добру. — Гендон понизил голос и шепнул на ухо полицейскому: — Поросенок, купленный тобою за восемь пенсов, может стоить тебе головы! Бедный полицейский, захваченный врасплох, сначала слова не мог выговорить, а потом начал грозить и ругаться. Но Гендон спокойно и терпеливо ждал, пока он угомонится, затем сказал: — Ты мне понравился, приятель, мне не хотелось бы, чтобы ты попал в беду. Помни, что я все слышал, от слова до слова. Я сейчас докажу тебе это, — и он повторил слово в слово весь разговор полицейского с женщиной в сенях и прибавил: — Ну что, разве не так было дело? Разве я не могу, если понадобится, дать показания перед судьей? В первую минуту полицейский онемел от страха и досады; потом пришел в себя и с напускной развязностью возразил: — Ты делаешь из мухи слона; мне просто вздумалось подшутить над этой женщиной ради забавы. — И поросенка ты оставил у себя ради забавы? Полицейский ответил торопливо: — Конечно, добрый господин. Говорят тебе, что это была шутка. — Я начинаю тебе верить, — сказал Гендон не то всерьез, не то в насмешку. — Так ты постой здесь немного, а я сбегаю спрошу его милость судью, — он ведь человек опытный, разбирается и в законах, и в шутках, и в… Он повернулся и пошел, договорив уже последние слова на ходу. Полицейский помедлил немного, потоптался на одном месте, выругался раза два, потом крикнул ему вдогонку: — Постой, добрый сэр, погоди минутку! Ты говоришь, судью спросишь? Да он на шутки туп, как чурбан! Пойди-ка лучше сюда, давай поговорим! Странное дело! Я, кажется, попал в историю, и все из-за невинной, необдуманной забавы. Я человек ...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: Кира : Non-fiction с Кирой Долининой Коммерсантъ - Weekend 28. 07. 2006 Илья Репин, Корней Чуковский. Переписка. 1906-1929. М.: Новое литературное обозрение, 2006 Сначала это знакомство было заочным - Репин отозвался на "анкету" в газете "Свобода и жизнь", в которой Чуковский предлагал деятелям культуры высказаться на тему "интеллигенция и революция". Из деятелей откликнулся один Репин. Через несколько месяцев, в сентябре 1906-го, Чуковский оказался соседом Репина в финском местечке Куоккала, которое для всех в Петербурге давно уже было "репинским". Их разделяли 38 лет разницы в возрасте, заметные отличия в образовании и художественных интересах, а после революции и государственная граница, по одну сторону которой, в советском Сестрорецком курорте, Чуковский будет пытаться увидеть на берегу в двух шагах от него запертого в Финляндии Репина. Писем сохранилось чуть больше двухсот. Это письма дружбы и постоянной тревоги друг за друга. Долгое время по столичным...
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Часть текста: эпох, и в каждой из них его талант раскрывал новые грани: он был критиком, детским поэтом, переводчиком, прозаиком, литературоведом, мемуаристом. Имя Корней Чуковский первоначально было литературным псевдонимом Николая Васильевича Корнейчукова (1882 — 1969), но псевдоним настолько сросся с ним, что заменил подлинное имя и превратил его в Корнея Ивановича Чуковского. По документам он был незаконнорожденный, сын крестьянки Полтавской губернии Екатерины Осиповны Корнейчуковой. Несмотря на героические усилия, мать так и не смогла дать ему гимназическое образование. Но в нем была заложена такая жажда знания, такое стремление к культуре, что он сумел, занимаясь самообразованием, войти как равный в семью петербургских литераторов и художников, печататься в престижных газетах и журналах, став влиятельным и известным литературным критиком. Василий Розанов, с которым его связывали сложные отношения, где интерес друг к другу сочетался с категорическим неприятием, однажды назвал Чуковского «сам себя выстругавший деревянный человек». В годы своего литературного дебюта Чуковский намеревался стать философом и вынашивал теорию, которая дала бы универсальное объяснение цели и смыслу человеческой жизни. Современному читателю наукообразные рассуждения дебютанта об искусстве могут показаться ненужными, но надо учитывать, что в те годы теория утилитарного (служебного) назначения...
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Часть текста: лишь гадать, как отнесся бы к нему, скажем, литератор Корней Чуковский, сооружая в свое последнее десятилетие книгу о русском языке "Живой как жизнь". Имя прозвучало, и я сразу оговорюсь, что настоящие обзорные заметки, пропитанные, как мы увидим, обильным цитированием из чужого непридуманного, - это попытка подвести некую важную временную черту, обозначить, напомнить себе и заинтересованному читателю, что уходящий "чуковский год" (125 лет со дня рождения) содержал в себе три события непреходящего качества и значения. Коротко говоря, напечатан - тремя томами - полный свод дневниковых записей, издан - в том виде, каким его мечтал увидеть хозяин, - уникальный рукописный альманах "Чукоккала", наконец, написана и выпущена в свет первая за последние сорок лет биография Чуковского. Даже не посвященным в перипетии посмертной судьбы знаменитого писателя, современниками которого многие из нас, кстати, были, очевидно, что подобная слаженность и оперативность - нечастое...