| Приглашаем посетить сайт |
Клюев (klyuev.lit-info.ru)
|
Поиск по творчеству и критике
Cлово "ORIENT"
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: провожая ее, на прощанье просил передать привет от Пильняка. "Запомнишь?" Я ответила, что запомню, эта фамилия была у меня на слуху, я читала его книгу. Итак, 1 мая 1921 года Л. К. Чуковская видела Пильняка в первый и последний раз. И это самое раннее свидетельство о знакомстве Пильняка и Чуковского. О запертом парадном у Горького упоминается в дневнике К. И. Чуковского в записи от 22 мая 1921 года. "На слуху" Пильняк был из-за "Былья" (1920), в котором рассказы о противоречивых путях революции и своеобычная форма обратили на себя внимание публики и принесли автору некоторую популярность в литературной среде, и в большей степени из-за романа " Голый год", который был окончен 6 января 1921 года, передан Б. Пастернаком Горькому, им прочтен, одобрен, и был как открытие читаем впредь до выхода в рукописи (в том числе прочла его чуть позже Ахматова, получив рукопись от Е. Замятина). Горький принял в издании романа горячее участие, свел Пильняка с З. И. Гржебиным, с которым было решено, что роман выйдет одновременно в Берлине, Москве и Петербурге. По этим хлопотам Пильняк несколько раз приезжал в Питер, останавливался у Горького, с которым у Пильняка установились дружеские отношения. Как раз 1 мая 1921 года Горький подарил Пильняку второе издание своих "Воспоминаний о Л. Н. Толстом" с многообещающей надписью: "Борису Андреевичу Вогау с твердой верой в его большое будущее". Это было время их наибольшей близости. К. И. Чуковский, тогда уже известный критик,...
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: Я вышел в прихожую, где Миша Слонимский, Тихонов, Лаврентьев, Кол[ нрзб. — Е. Ч. ]. Лаврентьев сказал чудесную речь, по-актерски — от имени театра им. Горького. Встал на эстраду, возле Толстого, чего другие не делали — и сказал о том, что «все сделанное тобою,— это только первая твоя пятилетка — и у тебя еще все впереди». Толстой похудел, помолодел,— несколько смущен убожеством юбилея. В президиуме Старчаков, Лаганский, Шишков и Чапыгин и какие-то темные безымянные личности. Лаганский вышел с пучком телеграмм, но ни от Горького, ни от Ворошилова — ни от кого нет ни одного слова, а только от Рафаила (!), от Мейерхольда, от театра Мейерхольда, еще две-три — «и больше никаких поздравлений нет», наивно сказал Лаганский. Я, впрочем, опоздал: был у Веры Смирновой, у которой смертельно больна девочка Ирочка… Дневника я не веду по дикой причине: У меня нет тетради для его продолжения. Кончится эта,— и аминь. Поэтому я не...