Поиск по творчеству и критике
Cлово "SUCH"
Входимость: 2. Размер: 9кб.
Входимость: 2. Размер: 126кб.
Входимость: 1. Размер: 98кб.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 9кб.
Часть текста: painting them blue, or green, or bright red. And I always carried a book with me, a bulky and battered "English self-taught" by Professor Meyendorf. Before starting work, I used to get a piece of chalk and practise writing on the roof. This is the kind of stuff I copied out of the textbook: 'Does the gardener's two-year-old son love the grandson of his little daughter?' I had picked the book up in the market, and some pages at the beginning, where the pronunciation was explained, were torn out: that is why I never learnt to speak English. But I did learn to read. The first book I read was a volume of Swinburne, and I declaimed my favourite lines up there on the roof: From too much love of living. From hope and fear set free, We thank with brief thanksgiving Whatever gods may be. Than no man lives for ever. That dead men rise up never. That even the weariest river Comes somewhere safe to sea. Later I got "The Golden Treasury of English Verse" from a bookbinder friend, and fell in love with William Blake, John Keats, and S. T. Coleridge, with all the passion of my eighteen-year-old heart. If by some miracle an Englishman could have turned up on the roof beside me and heard me spouting 'The Ancient Mariner' or 'Christabel', he would probably not have recognized his own language; for I pronounced English according to my lights - fantastically wrong, of course - and yet I thrilled to the powerful music of English poetry. I had nobody with whom to share my ecstasy since I had not a single friend who knew a word of English. From "The Golden Treasury" I learned by heart - and still remember - 'The Last Ride Together", Tennyson's 'May Queen', and 'Tam O'Shanter'. And in the winter, when the roofs were covered with snow and there was no work for roof-painters, I took Boswell's "Life of Johnson" out of the library and spent three months in the company of Sir Joshua Reynolds, of...
Входимость: 2. Размер: 126кб.
Часть текста: так. И, конечно, мне было больно, что я обругал сволочью старую старуху, писательницу. И вот теперь — она первая подходит ко мне и говорит: «Ну, ну, не сердитесь...» Говорились речи. Каждая речь начиналась: — Уже четыре года... А потом более или менее ясно говорилось, что нам нужна свобода печати. Потом вышел Федин и прочитал о том, что критики напрасно хмурятся, что у рус. лит. есть не только прошлое, но и будущее. Это задело меня, потому что я все время думал почему-то о Блоке, Гумилеве и др. Я вышел и (кажется, слишком неврастенически) сказал о том, что да, у литературы есть будущее, ибо русский народ неиссякаемо даровит, «и уже растет зеленая трава, но эта трава на могилах». И мы молча почтили вставанием умерших. Потом явился Марадудин и спел куплеты — о каждом из нас, причем назвал меня Врид Некрасова (временно исполняющий должность Некрасова), а его жена представила даму, стоящую в очереди кооператива Дома Литераторов,— внучку Пушкина по прямой линии от г-жи NN. Я смеялся — но была тоска. Явился...
Входимость: 1. Размер: 98кб.
Часть текста: Что-то вроде "Ильф и Петров". Или "Маркс и Энгельс". Или "Макс и Мориц". Удобная легенда, создающая иллюзию ясности, когда далеко не все ясно. Дело не только в том, что С. Маршак - выходец из глубоко русифицированной еврейской семьи, проведший детство в скитаниях по бесконечным российским провинциям - из пригорода в слободу, из слободы в предместье, из предместья еще на какую-то городскую окраину, а К. Чуковский, сын украинской крестьянки и неизвестного отца-еврея, родился в Петербурге и провел ранние свои годы в другом большом городе - в космополитическом котле, каким тогда была Одесса. Дело не только в этом, хотя и эти обстоятельства весьма значительны, поскольку все мы родом из детства, тем более - поэты, тем более поэты, сочиняющие для детей. Важно другое: невозможно даже нарочно придумать два столь несхожих человеческих характера, воплотивших себя в творчестве, столь же несхожем. Бурный, экстатический Чуковский - и строгий, уравновешенный Маршак, страсть и...
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: своих детских книг на английский язык (в «Известиях» вышла статья, так и озаглавленная: «Записки пострадавшего») – а в дневнике писал: «Все это свыше моих сил, но я рад, что голова набита у меня этой соломой, и я благодаря этому отвлекаюсь от своей единственной мысли—о Смерти». Отвлекаться есть на что: постоянно находятся дела, требующие хлопот, заступничества, писем. Клара Лозовская писала: «Корней Иванович хлопотал о квартирах, о пенсиях, о прописках, об устройстве в больницу, в детский сад или в санаторию (так произносил он это слово). Я могу рассказать о том, как Корней Иванович устроил семейное счастье одной бельгийской студентки, которая приехала в Москву для изучения Чехова, как хлопотал о больнице для рабочего Ипатова, как устраивал переделкинских мальчиков в нахимовские и суворовские училища, как беспокоился о ленинградских студентах, несправедливо отчисленных из института, как на несколько дней поселил у себя на даче друга моей дочери, у которого родители попали в автомобильную катастрофу, как он умел помочь каждому, кто обращался к нему за помощью, а тем, кто не обращался, он предлагал ее сам». В начале 1964 года он вместе с Паустовским заступается за северные деревянные церкви, которые вознамерились сносить в ходе антирелигиозной кампании. Весь год хлопочет о пенсии для вдовы Бориса Збарского и для Зинаиды Николаевны Пастернак; рассказывает...
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Часть текста: Борисовне Голдфельд. Летом 1903 года он был послан в Лондон корреспондентом от газеты и уехал туда вместе с женой. В Англии он навсегда увлекся английской литературой, проводил все время за чтением в Британском музее, материально бедствовал, жил впроголодь в дешевых пансионах. Жена его в 1904 году вернулась в Одессу, где родился их старший сын Николай. В конце 1904 года вернулся и Корней Иванович. После революции 1905 года Чуковский сделался редактором-издателем журнала "Сигнал" в Петербурге. Когда начались гонения на журнал, Чуковский пробовал спасти его, переименовав "Сигнал" в "Сигналы". Однако журнал был вскоре запрещен, а редактор-издатель отдан под суд. Но в конце концов его оправдали. С 1907 года Чуковский с семьей жил под Петербургом в финском поселке Куоккала. Он постоянно печатал критические статьи в газетах и журналах и часто ездил по стране с лекциями. Его письма к жене из таких поездок печатаются ниже. И, наконец, несколько писем относится ко второй поездке Чуковского в Англию в 1916 году с делегацией русских журналистов. Во время Первой мировой войны Англия была нашим союзником, и британское правительство пригласило к себе русских журналистов, которые были приняты на самом высоком уровне - королем и многими министрами. Об этой поездке ее участники написали статьи, корреспонденции для своих газет и даже книги. Так, В. Д. Набоков выпустил книгу "Из воюющей Англии", А. Н. Толстой - "Англичане, когда они любезны", а Чуковский - "Англия накануне победы"....