Поиск по творчеству и критике
Cлово "WAS"
Входимость: 9. Размер: 9кб.
Входимость: 2. Размер: 126кб.
Входимость: 1. Размер: 98кб.
Входимость: 1. Размер: 85кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 9. Размер: 9кб.
Часть текста: there on the roof: From too much love of living. From hope and fear set free, We thank with brief thanksgiving Whatever gods may be. Than no man lives for ever. That dead men rise up never. That even the weariest river Comes somewhere safe to sea. Later I got "The Golden Treasury of English Verse" from a bookbinder friend, and fell in love with William Blake, John Keats, and S. T. Coleridge, with all the passion of my eighteen-year-old heart. If by some miracle an Englishman could have turned up on the roof beside me and heard me spouting 'The Ancient Mariner' or 'Christabel', he would probably not have recognized his own language; for I pronounced English according to my lights - fantastically wrong, of course - and yet I thrilled to the powerful music of English poetry. I had nobody with whom to share my ecstasy since I had not a single friend who knew a word of English. From "The Golden Treasury" I learned by heart - and still remember - 'The Last Ride Together", Tennyson's 'May Queen', and 'Tam O'Shanter'. And in the winter, when the roofs were covered with snow and there was no work for roof-painters, I took Boswell's "Life of Johnson" out of the library and spent three months in the company of Sir Joshua Reynolds, of Garrick, Sheridan and Gibbon, who became more real to me than the people I met every day. If Oliver Goldsmith had appeared at the door of my attic I would have known him instantly and welcomed him as one of my own kin. No wonder that at that time England was revealing itself to my imagination from its most poetic side. And as the very centre of this enchanted England I have...
Входимость: 2. Размер: 126кб.
Часть текста: Какая старуха! Какая ненависть. Она месяца 3 назад сказала мне: — Ну что, не помогли вам ваши товарищи спасти Гумилева? — Какие товарищи? — спросил я. — Большевики. — Сволочь! — заорал я на 70-летнюю старуху — и все слышавшие поддержали меня и нашли, что на ее оскорбление я мог ответить только так. И, конечно, мне было больно, что я обругал сволочью старую старуху, писательницу. И вот теперь — она первая подходит ко мне и говорит: «Ну, ну, не сердитесь...» Говорились речи. Каждая речь начиналась: — Уже четыре года... А потом более или менее ясно говорилось, что нам нужна свобода печати. Потом вышел Федин и прочитал о том, что критики напрасно хмурятся, что у рус. лит. есть не только прошлое, но и будущее. Это задело меня, потому что я все время думал почему-то о Блоке, Гумилеве и др. Я вышел и (кажется, слишком неврастенически) сказал о том, что да, у литературы есть будущее, ибо русский народ неиссякаемо даровит, «и уже растет зеленая трава, но эта трава на могилах». И мы молча почтили вставанием умерших. Потом явился Марадудин и спел куплеты — о каждом из нас, причем назвал меня Врид...
Входимость: 1. Размер: 98кб.
Часть текста: Удобная легенда, создающая иллюзию ясности, когда далеко не все ясно. Дело не только в том, что С. Маршак - выходец из глубоко русифицированной еврейской семьи, проведший детство в скитаниях по бесконечным российским провинциям - из пригорода в слободу, из слободы в предместье, из предместья еще на какую-то городскую окраину, а К. Чуковский, сын украинской крестьянки и неизвестного отца-еврея, родился в Петербурге и провел ранние свои годы в другом большом городе - в космополитическом котле, каким тогда была Одесса. Дело не только в этом, хотя и эти обстоятельства весьма значительны, поскольку все мы родом из детства, тем более - поэты, тем более поэты, сочиняющие для детей. Важно другое: невозможно даже нарочно придумать два столь несхожих человеческих характера, воплотивших себя в творчестве, столь же несхожем. Бурный, экстатический Чуковский - и строгий, уравновешенный Маршак, страсть и захлеб одного - воля и чекан другого, "романтическое" и "классическое". Вот уж кто воистину был "дьяволом недетской дисциплины" - якобы детский поэт Маршак. Вот уж кто взаправду был демоном экстаза - якобы благостный "дедушка Чуковский". "Дионисийству" одного противостоит "аполлоничность" другого, если этим вышедшим из употребления терминам придать метафорический смысл. "Так бегите же за мною / На зеленые луга!" - захлебываясь от безоглядного восторга, восклицает Чуковский. "Полные жаркого чувства / Статуи холодны", - сдержанно напоминает Маршак с незаметной оглядкой на мрамор лессинговского "Лаокоона". Их решительное несходство и яркую индивидуальность - человеческую и литературную в единстве, ибо какое же здесь может быть разделение? - всегда остроумный В. Шкловский передал, сравнив их с Томом Сойером и Геком Финном (не без сарказма, сочувствовать которому не...
Входимость: 1. Размер: 85кб.
Часть текста: от оков свободолюбия русской литературы" 2 , искусство эпохи не подчинено идеологическим и утилитарным требованиям: "теперь, когда баррикады появились на улицах, школы начинают служить всеобщему обучению, а для парламента отведен Таврический дворец, - русская литература наконец-то может стать литературой - и поставить во главе угла своего не… принципы , не благородство мыслей , а художественный дар, талант, вдохновение…" 3 . На первый план выступает и становится объектом изучения личность писателя, единственным критерием оценки признается полнота ее воплощения в произведении: "от художника нам нужно одно: пусть он полнее… выявит перед нами свою душу, не все ли равно какую… перед Аполлоном все равны" 4 . Спектр писательских имен литературно-критических работ Чуковского необычайно широк, причем в поле его зрения попадают не только отечественные, но и зарубежные авторы конца XIX - начала ХХ века. Л. Андреев, М. Горький, М. Арцыбашев, О. Дымов, Ф. Сологуб, С. Юшкевич, Л. Толстой, А. Чехов, В. Брюсов, Т. Шевченко, К. Бальмонт, В. Гаршин, И. Северянин, В. Маяковский, О. Уайльд, У. Уитмен, Г. Ибсен - вот далеко не полный их список. Некоторые являются "вечными спутниками" критика (например, Чехов, Уитмен, Блок, Некрасов), обращение к другим связано, по выражению Чуковского, с "типичностью", "характерностью" 5 или актуальностью их произведений в эпоху 1900 - 1910-х годов. Чаще всего именно "типичность" провоцирует рассматривать творчество...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: не согласен ни с одним ее словом. Восхищение мое относится ко второй части письма, где суровая проповедница благодушно изменяет своим принципам и на практике вводит то самое, что отрицает в теории! Хороша противница волшебных сказок, которая сама пишет волшебные сказки! Жду с нетерпением либретто ее оперетты 3 , "which was certainly much more concerned with fancy than with fact!" 4 . Дай бы побольше таких противников. Что касается первой части письма Mrs Urie, то, повторяю, я с нею "отнюдь не согласен", и меня радует, что с нею несогласна и сама Mrs Urie. Нельзя сложные биологические вопросы решать одним здравым смыслом. Из того, что ребенок в 3 года - фантаст, отнюдь не следует, что он и в 20 лет будет фантастом. Именно для того, чтобы он стал реалистом, он должен пройти через стадию самой необузданной фантастики! Англичане лучшее тому доказательство. Создатели точных наук, неспособные ни к какой метафизике, Бэконы, Юмы, Спенсеры 5 , прагматисты, матерьялисты, утилитаристы - они в детстве проходят сквозь самую сумасшедшую "fancy" своих Nursery Rhymes и Fairy Tales. Здесь сложная диалектика развития: из тезы растет антитеза, из фантастики - трезвейший реализм. Не сомневаюсь, что и Дарвин 6 , когда ему было 4 года, - с упоением твердил восхитительную: The cow jumped over the moon... While the dish ran after the spoon 7 . Иначе он не сделался бы Дарвином! Здесь дело вовсе не в Santa Claus'e 8 , а в огромной системе фантастических образов, которыми должен питаться (и питается!) трехлетний ребенок, независимо от того, монтессорка ли его мать или нет. Недавно вхожу в комнату, где на диване барахтаются две четырехлетние девочки: одна шипит с величайшей энергией. Что такое? - Я телятина, и она меня жарит. Шшш. Я засмеялся и хотел поцеловать эту девочку. - Не смей целовать меня жареную ! Или: - Мура, иди сюда! - Не могу. Я стираю белье. - Иди сюда стирать. - А как же я море возьму? Такие сказки ежеминутно творятся детьми....
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: что переводчики нагнали в мою сказку животных, которых там не было и быть не могло: каких-то скунсов, каких-то енотов, черепах, единорогов, улиток… Эти незваные гости, не обращая на меня никакого внимания, стали вести себя в моей сказке, как им вздумается. Гиппопотам, например, закричал, обращаясь к слонам: Осторожнее! не задавите мурашек! – хотя у меня он кричит: Эй, быки и носороги, Выходите из берлоги И врага На рога Подымите-ка! В переводе с подобным призывом обращается к зверям лев, который тут же за спиной у меня прибавляет: Я не виню маленьких улиток, Ведь всякий знает, что у них нет когтей. (?) Конечно, я хорошо понимаю – ни в одном переводе стихов обойтись без отсебятин нельзя. Но, во-первых, здесь необходима строжайшая доза, а во-вторых, в перевод можно вводить только те отсебятины, которые в духе подлинника, а не противоречат ему. В подлиннике сказка кончается так: Вот была потом забота – За луной нырять в болото И гвоздями к небесам приколачивать. В переводе же концовка...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: переводчика в значительной мере заключается в том, чтобы, руководствуясь живым ощущением стиля, из разнохарактерных и многообразных синонимов, распределенных по группам, выбрать именно тот, который в подлиннике наиболее соответствует синониму, входящему в такую же группу. Если вам предложена строка: Светловолосая дева, отчего ты дрожишь? (Blonde Maid, was zagest du?), а вы переведете ее: Рыжая девка, чего ты трясешься? – точность вашего перевода будет парализована тем, что все четыре синонима вы заимствовали из другой группы. Точно также вы разрушите стиль переводимого текста, если возьмете строку: Ох, тяжела ты, шапка Мономаха! – и переведете ее такими словами: Ох, как меня давит Рюрикова фуражка! [99] Буйно-пророческий, яростный стиль Карлейля невозможно передавать словами биржевого отчета или нотариального акта. Тот, кто нечувствителен к стилю, не вправе заниматься переводом: это глухой, пытающийся воспроизвести перед вами ту оперу, которую он видел, но не слышал. Излечиться от этой глухоты не поможет никакая ученость. Здесь нужен хорошо разработанный эстетический вкус, без которого всякому переводчику – смерть. Нельзя сомневаться в глубокой учености знаменитого филолога Фаддея Зелинского: это был европейски авторитетный исследователь античного мира. Но отсутствие литературного вкуса делало его нечувствительным к стилю прославляемой им античной поэзии. И оттого все его переводы – с изъяном. Прочтя, например, у Овидия простые и простодушные слова Пенелопы, обращенные к Улиссу-Одиссею: Certe ego quae fueram te discedente puella. Protinus ut venias, facta videbor anus, – то есть: «Конечно, я, которая была при твоем отъезде девушкой (молодой женщиной), покажусь тебе, если ты сейчас вернешься, старухой», –...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: рассказала о том, как еще студенткой, работая в книгохранилище Академии наук УССР в Киеве, натолкнулась на забавную книжечку знакомого мне с детства автора - это были "Колотки и копатки" Корнея Чуковского, в дальнейших изданиях превратившиеся во все более разраставшийся и приобретавший широкую известность труд - "От двух до пяти". В этой, тогда еще тоненькой, книжке автор делал упор на то, что дети стараются осмыслить многие слова по функции обозначаемого ими предмета - так "молоток" становится "колотком" потому, что им колотят гвоздь, лопатка гораздо логичнее называется "копаткой", "вазелин" превращается в "мазелин", потому что мама мажет им лицо и т. д. Я тут же вспомнила, как в Каневе, где я часто проводила лето, гостя у деда с бабушкой, белоголовая соседская малышка гордо сообщила мне, что ее отец работает на "песковаторе". Зная, что он занят на подготовительных работах по постройке моста через Днепр, я тщетно старалась обучить мою маленькую приятельницу трудному слову "экскаватор". Девчушка упорно качала головой и повторяла: "Нет, нет, на песковаторе, он песочек копает, я сама видела..." В книжечке, которую я держала в руках, был призыв ко всем читателям присылать автору по тут же указанному адресу кажущиеся им интересными слова и выражения из лексикона детей. И вот, подхваченный мной "песковатор" полетел к Корнею Ивановичу, положив начало переписке, а затем и знакомству. Это словечко так и кочевало из одного издания в другое,...
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: нарывы и прыщи, покрывающие атлетическое тело народа, вы увидели бы, как оно дивно прекрасно. Все мировоззрение Горького зиждется на этом единственном догмате. Многократно изображая Россию, как некую огромную больницу, где в незаслуженно-лютых муках корчатся раздавленные жизнью, Горький чувствует себя в этой больнице врачом или, скажем скромнее, фельдшером, и прописывает больным разные лекарства. Лечить — его призвание. Он всегда только и делал, что лечил. Недаром бог ему мерещится лекарем. Каждая его книга — рецепт: как вылечить русских людей от русских болячек. Лечебник русских социальных болезней. Ни одной своей книги он не написал просто так, безо всяких медицинских целей. Сначала он лечил нас анархизмом, потом социализмом, потом коммунизмом, — но, чем бы ни лечил, всегда верил, что, стоит нам принять его лекарство, и все наши болячки исчезнут. И всегда был убежден, что его последний рецепт самый лучший, что он знает ту единоспасительную истину, которая приведет человечество к счастью. Для него нет неизлечимых болезней, он доктор-оптимист: все отлично, вы выздоровеете, только глотайте пилюли, которые он вам прописал. Отсюда всегдашний мажорный, утешительный тон его книг: какие бы ужасы он ни описывал, он видит, что они преходящи, и — главное — знает отчетливо, как от этих ужасов избавить. И самые термины его статей — медицинские. В «Двух Душах» и «Письмах к читателю» он говорит о какой-то «эпидемии» , о какой-то «заразе» , о «самозащите от ядов» , «о болезненно- развитой чувственности». Эпитет болезненный в применении к социальным явлениям встречается у него на каждом шагу. То он пишет о «болезненном стремлении к развлечениям», то о «болезненной склонности к пессимизму», то о...
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Часть текста: «Известия» от 25 сентября 1932 г. 6)Редьярд Киплинг. Избранные стихи. Л., 1936, с. 22. 7)А. И. Герцен. Полн. собр. соч., т. XX. М. – Пг., 1923, с. 258. 8)Указано Е. Г. Эткиндом в его книге «Поэзия и перевод». М.–Л., 1963, с. 145–146. 9)Л. Гинзбург. Вначале было слово. – В кн.: Мастерство перевода. М., 1959. с. 291. 10)В. Н. Клюева. Заметки о переводе с украинского языка. – «Тетради переводчика». Изд. 1-го Московского педагогического института иностранных языков. М., 1960, № 1 (4), с. 2. 11)Джон Голсуорси. Сага о Форсайтах, т. I. M., 1937, с. 706; та же ошибка повторяется во многих других изданиях. 12)Ф. Энгельс. Как не следует переводить Маркса. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, с. 237–238. 13)Собрание сочинений А. В. Дружинина, т. VII. СПб., 1867, с. 306. Le fromage по-французски – сыр (молочный продукт). 14)Н. С. Лесков. На ножах. – Полн. собр. соч., т. 23. СПб., 1903, с. 165. 15)«Encounter», 1965, № 4, р....