Поиск по творчеству и критике
Cлово "WOMAN"
Входимость: 2. Размер: 126кб.
Входимость: 1. Размер: 101кб.
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Входимость: 1. Размер: 101кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 126кб.
Часть текста: только так. И, конечно, мне было больно, что я обругал сволочью старую старуху, писательницу. И вот теперь — она первая подходит ко мне и говорит: «Ну, ну, не сердитесь...» Говорились речи. Каждая речь начиналась: — Уже четыре года... А потом более или менее ясно говорилось, что нам нужна свобода печати. Потом вышел Федин и прочитал о том, что критики напрасно хмурятся, что у рус. лит. есть не только прошлое, но и будущее. Это задело меня, потому что я все время думал почему-то о Блоке, Гумилеве и др. Я вышел и (кажется, слишком неврастенически) сказал о том, что да, у литературы есть будущее, ибо русский народ неиссякаемо даровит, «и уже растет зеленая трава, но эта трава на могилах». И мы молча почтили вставанием умерших. Потом явился Марадудин и спел куплеты — о каждом из нас, причем назвал меня Врид Некрасова (временно исполняющий должность Некрасова), а его жена представила даму, стоящую в очереди кооператива Дома Литераторов,— внучку Пушкина по прямой линии от г-жи NN. Я смеялся — но была тоска. Явился запоздавший Анненков. Стали показываться пьяные лица. <...> Потом пришли из «Дома Искусств» — два шкловитянина: Тынянов и Эйхенбаум. Эйхенбаум печатает обо мне страшно ругательную статью — но все же он мне мил почему-то. Он доказывал мне, что я нервничаю, что моя книжка о Некрасове неправильна, но из его слов я увидел, что многое основано на недоразумении. Напр., фразу «Довольно с нас и сия великия славы, что мы начинаем» 1 он толкует так, будто я желаю считать себя основоположником «формально-научного метода», а между тем эта фраза относится исключительно к Некрасову. Тынянова книжка о Достоевском мне...
Входимость: 1. Размер: 101кб.
Часть текста: его книги, он ухаживал за ним во время его предсмертной болезни, он - едва ли не единственный - провожал его гроб до могилы. Порою казалось, что все светлое в жизни Оскара Уайльда шло от этого одного человека. Он был высшим воплощением героической дружбы. Уайльд называл его святым. Немного было таких гениальных друзей в истории всего человечества. После смерти Оскара Уайльда он с таким вниманием следил за всем, что относилось к памяти его покойного друга, что заметил даже мою статью об Уайльде, написанную на непонятном ему языке, и вот пришел ко мне, к незнакомому, чтобы поговорить о любимом. На следующий день я посетил его в его небогатой квартире, и там он воистину осчастливил меня: подарил мне подлинную рукопись Оскара Уайльда, страницу его «Баллады о Рэдингской тюрьме». - Я хочу, - сказал он, - чтобы в России, где так любят Оскара Уайльда, сохранялась в память о нем эта рукопись. Больше у меня ничего не осталось из вещей и писаний Оскара Уайльда. Только одна страница, и я с радостью дарю ее русскому. Потом он весь вечер рассказывал о судебном процессе Уайльда, о Уистлере, о лорде Дагласе, о жене Уайльда и о двух его сыновьях, которые были тогда офицерами и находились на...
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Часть текста: И выпустил (не у Смирдина, а в "Знании"): Полное собрание сочинений Шелли, в переводе К. Д. Бальмонта. Обличать неточности перевода? Это не нужно и скучно. Напротив, лги, сколько хочешь, но, ради Бога, не говори правды. Не говори твоей правды про Шелли, ибо правда твоя - это "лилейная шейка", это - "не стул, а трон", это - "ангел души моей", это - "пламя в груди", это - безнадежные аксессуары канцелярского романтизма, за которыми так явственно слышатся "удивительные штосы", "пентюхи" и "лабарданы". Стоит Шелли сказать: лютня, lute, Бальмонт говорит: "рокот лютни-чаровницы" (619, 186) 1 ; забота, care, у Бальмонта превращается в "безбрежное страданье" (505, 203); небо, sky, в "лазурные высоты" (444, 101); женщина, woman, в "женщину-картину" (500, 213); листья, leaves, в "пышные букеты" (507, 179); печаль, sorrow, в "томительные муки" (504, 191) или в "ненастную мглу" (495, 188). Если у Шелли звезды, то у Бальмонта "яркие звезды" (532, 153). Если у Шелли "очи", то у Бальмонта "яркие очи" (526, 138). Взор, конечно, становится "лучистым взором" (532, 153). Сон тоже "лучистым сном", а иногда и "роскошной негой". Трон, конечно, делается "пышным троном" (623, 201). Месяц, конечно, "бледным месяцем", который, конечно, "несмело сверкает" (439, 1). Звук - "живым сочетанием созвучий" (505, 203)....
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: благодаря Замятину и Эйхенбауму. Впрочем, решающую роль здесь, конечно, сыграл Лев Лунц, хорошо знавший Веню Зильбера по университету <...> История "Серапиновых братьев" примечательна. Это, кажется, единственный в мировой истории литературный кружок, все члены которого, до одного, стали известными писателями <...> Первое организационное собрание "Серапионовых братьев" состоялось 1 февраля 1921 г. в Доме искусств, в комнате Слонимского. Членами братства были признаны Илья Груздев, Михаил Зощенко, Лев Лунц, Николай Никитин, Константин Федин, Вениамин Каверин, Михаил Слонимский, Елизавета Полонская, Виктор Шкловский и Владимир Познер. Название "Серапионовы братья" предложил Каверин. Он в то время был пламенным поклонником Гофмана" (Чуковский Н. К. Литературные воспоминания. М., 1989. С. 79-80). В 1918 г. в Петрограде по инициативе Горького было организовано издательство "Всемирная литература". Вскоре при нем возникла студия для молодых литераторов. Один из ее семинаров (по критике) вел К. И. Чуковский. Его слушателями были И. А. Груздев, М. М. Зощенко, Л. Н. Лунц -будущие "Серапионовы братья". С В. А. Кавериным К. И. Чуковского мог познакомить и Лунц, и сын Николай. Они также могли встретиться и на одном из еженедельных собраний "братьев", куда Корней Иванович имел обыкновение иногда наведываться. 18 мая 1923 г. он записал в дневник: "Был у Серапионов. Читал мне свои стихи Антокольский - мне вначале они страшно понравились <...> Полонская читала так себе. Несколько раз вбегала Мариэтта Шагинян. Каверин говорил резкие вещи, с наивным видом. Напр., Антокольскому сказал: - А все же в ваших стихах - не обижайтесь - много хламу. Лунц (больной ревматизмом) сказал Коле: - Знаешь, твои стихи начинают повторяться" (Чуковский К. И. Дневник. 1901-1929. М., 1991. С. 246-247). Вскоре два литератора (несмотря на значительную разницу в возрасте - 20 лет) сблизились. Их ...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: 1929 1 С неожиданной и нежной любовью Гиз отнесся к новому изданию Диккенса. Эту нежную любовь проявили равно и переплетчик, и наборщик, и метранпаж, и корректор. Строгий шрифт, золотое тиснение, множество старинных иллюстраций, белая как сахар бумага. Но горе, что бумага лучше текста, а наборщики лучше редактора. Редактор этих книг - Иван Жилкин. Первую он редактировал один, а вторую совместно с Игнатовой. Обе даны в переводе незабвенного Иринарха Введенского. Кто такой Иринарх Введенский, мы знаем. Вдохновенный переводчик, огромный талант, но враль, но фантазёр, но неряха. И при этом невежда отчаянный. Переводил он Диккенса очень давно, в сороковых и пятидесятых годах, в пору страшного упадка словесной культуры, когда, под влиянием целого ряда социальных причин, литературная неряшливость достигла невероятных размеров. Затем-то Гиз и пригласил Жилкина, чтобы тот в новом издании уничтожил все следы этой безобразной неряшливости и дал наконец советским читателям подлинного, неискаженного Диккенса. Я беру одну из этих книг и читаю: - "Желаю вам как можно чаще (!) возвращаться с того(!) света (!)" (Д. 398). С того света? Как можно чаще? Я смотрю в английский текст и вижу, что у Диккенса сказано: - "Желаю вам всяких благ!" Переводчик не понял английского приветствия "many happy returns" и придумал от себя небывальщину, а Жилкин сохранил этот вздор для нового издания Гиза. Беру другую книгу и читаю: - "Эта несчастная женщина... ей нельзя глаз показать ни на улице, ни в церкви" (232). Снова сравниваю с английским текстом и вижу, что у Диккенса сказано: - "Могилы на кладбище не содержат червей, которых люди гнушались бы более". Переводчик, оказывается,...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: June 28, 1888, т. е. «Последняя воля и духовное завещание Уота Уитмана, написанное его собственной рукой и законно засвидетельствованное». В этом документе с первой же строчки говорится: «Завещаю тысячу долларов сестре моей миссис Мэри Элизабет Ван Нострэнд, в Гринпорте», а потом снова: «Завещаю тысячу долларов сестре моей миссис Анне Луизе Гейд, в Берлингтоне», а потом еще: «Мой дом и мою землю на Микль-Стрит, в Кэмдене, Нью-Джерси, и всю мою мебель, и все мои деньги в банке и все мое недвижимое имущество и состояние завещаю брату моему Эдуарду Л. Уитману». Документ этот имеет длину больше аршина, но не показывайте его нашей рассудительной, образованной и добросовестной г-же Елене Ц., ибо ей тогда будет стыдно. А ведь Конвея читал и я, и г. Дионео. Г. Дионео даже привел будто бы «от себя» замечание Конвея об Эмерсоне («критик, признававший из современных английских и американских писателей лишь одного Карлейля»). Даже процитировал «по Конвею» отзыв Thoreau об Уитмане. Даже сослался на слова Конвея, ошибочно обозвав его «критиком-старовером, враждебно относящимся к Уитману»: «поэт не задумается притащить к вам в гостиную лохань для доказательства, что и в ней есть своеобразная жизнь». (Ср. Дионео, «Очерки современной Англии», стр. 417 и Forthnightly Review, 1866, p. 539). Даже стихотворение «O, captain!» привел по Конвеевой версии: But O heart! Heart! Heart! Leave you not the little spot Where on the deck the captain lies Fallen cold and dead… Exult O shore, and ring O bells! But I wish silent tread, Walk the spot my captain lies Fallen cold and dead. (В авторизированном издании вторая строчка цитаты читается: «O the...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: как М. Лорие, Н. Дарузес, С. Бобров, М. Богословская, Т. Литвинова и другие. Издание отличается строгой научностью. Переводчиками досконально изучены детали английского быта тех исторических эпох, которые изображаются Диккенсом, и вообще за каждым словом перевода вы чувствуете основательные научные знания. Это чувство еще более усиливается, когда в конце каждого тома вы читаете авторитетные комментарии А. Аникста, Д. Шестакова, Н. Дезен и других. Чтобы читателям стало понятно, каков характер того роста, который происходит на наших глазах в этой области, я считаю нелишним напомнить о тех переводах Диккенса, которые на исходе двадцатых годов были обнародованы тем же издательством. В качестве редактора лучших романов Диккенса выступил известный в те времена журналист Иван Жилкин. Я беру одну из этих книг и читаю: «Желаю вам как можно чаще (!) возвращаться (!) с того света (!)» (Д., 398) [246] . С того света? Как можно чаще? Я смотрю в английский текст и вижу, что у Диккенса сказано: «Желаю здравствовать многие лета!» Переводчик не понял английского приветствия many happy returns и придумал от себя небывальщицу, а Жилкин сохранил этот вздор. Переворачиваю страницу, читаю: «Выгоняли из трубы беса» (450). Сравниваю с английским текстом и вижу, что у ...
Входимость: 1. Размер: 101кб.
Часть текста: когда старшему сыну Корнея Ивановича было 17 лет, и продолжалась до дня смерти Николая Корнеевича (4 ноября 1965 г.). Часть довоенных писем отца погибла в блокадном Ленинграде. Сам Николай Корнеевич чудом остался жив. Спасла случайность. Он зашел в гости к другу - Л. Н. Рахманову. Тот уговорил остаться ночевать. Утром, подходя к своему дому, Чуковский увидел дымящиеся развалины. Он мог погибнуть еще раньше, разделив участь своих товарищей - Б. К. Лившица и В. И. Стенича. В 1937 году Николай Корнеeвич, говоря языком следователей, "устанавливался" (см.: Э. Шнейдерман. Бенедикт Лившиц: арест, следствие, расстрел // "Звезда". 1996, № 1. С. 115). Но Бог спас. Судьба хранила и на одном из самых страшных участков войны - Ленинградском фронте. Ниже мы публикуем 33 письма. Всего же их сохранилось 238. 1. К. И. Чуковский - Н. К. Чуковскому 10 июля 1921 г. 1 Холомки 2 Мне хочется дружески, безо всякого задора, уверить тебя, что ты идешь по ложному пути. Пожалуйста, не думай, что вот опять скучный "старого закала" отец привередничает, а взгляни на вещи здраво и просто. 17 лет никогда в жизни не повторяются. Именно в 17 лет формируется человек. Каков он в 17 лет, таков он во всю жизнь. Что же ты такое - в 17 лет? Чудесный малый, искренний и прямой, - верно. Поэт - верно. Не без сведений, - верно. Но, несмотря на это все, ты...