Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Е"

1. Высокое искусство. Синтаксис. – Интонация. – К методике переводов Шекспира. Часть V.

Входимость: 1. Размер: 15кб.

Часть текста: недостатки переводов Радловой, а всегда указывали всего лишь на один недостаток, второстепенный и совершенно невинный: на грубость некоторых ее оборотов и слов. Считали, что эта грубость есть одно из надежных ручательств правдивости и точности переводов. Уж если человек так старательно воспроизводит даже эти крутые слова, значит, с какой же точностью воспроизводит он все остальное! Никому и в голову не приходило, что Анна Радлова была так аккуратна исключительно в этой области. Покуда люди любезны, благожелательны, ласковы, она с неохотой воспроизводила их речи, выбрасывая оттуда целые пригоршни приветливых слов, а чуть только те же люди под влиянием вина или аффекта начинали изрыгать друг на друга хулу, Лина Радлова становилась точна, как хронометр. Порой она гораздо грубее Шекспира. Например, Яго говорит у Шекспира в первой сцене четвертого акта: Усердно допросите Дездемону. (IV, 1. 106) А у Анны Радловой он выражается так: На Дездемону вы налягте! «Налягте на Дездемону» – это кажется ей более шекспировским. Тот же Яго у Шекспира говорит: Если только такое создание когда-либо бывало на свете. (II, 1, 157) Переводчица же заставляет его говорить: Такая баба, коль такую брать (?). «Брать бабу»… В этих отсебятинах меня удивляет не столько их наигранный цинизм, сколько их ухарский стиль. Вместо «достань денег» Анна Радлова трижды повторяет «гони деньги» (I, 1, 3). И когда шекспировский персонаж говорит у нее, что кто-то перерезал ему нос, ни одному русскому читателю этой ухарской фразы и в голову никогда не придет, что у Шекспира нет ни слова о носе (I, 1, 30). Повторяю: напрасно критики фиксировали наше внимание исключительно на этой особенности ее переводов. Выдвигая эту особенность на первое место, они тем самым заслоняли важнейший принципиальный вопрос – о наиболее правильных методах перевода на ...

2. Серебряный герб. Глава четырнадцатая. Передышка

Входимость: 1. Размер: 15кб.

Часть текста: Прошке, обо всем, что произошло в эти дни, даже о Фичасе, даже о козле Филимоне, что я готов заплакать от досады, увидев, что в комнате одна лишь Маруся. Мамы нет ни на кухне, ни в погребе. Еще так недавно я избегал ее, прятался от нее, а теперь, кажется, отдал бы все на свете, чтобы прижать к ее шершавым рукам свое холодное и мокрое лицо. Маруся глядит на меня с унылым упреком: существуют же такие жалкие люди, которые целыми днями шатаются бог знает где! Я чувствую, что я ужасно виноват перед нею (это мое привычное чувство), и спрашиваю еле слышно, где мама. Маруся требует своим отчётливым голосом, чтобы я не притворялся глупцом, так как, мне, говорит она, отлично известно, что сегодня в полдень дядя Фома уехал к себе в деревню и что мама провожает его до Аккерманской заставы. Значит, я и вправду преступник! В семье издавна установился обычай, что, всякий раз, когда дядя Фома уезжает из нашего дома, мы с мамой провожаем его до Аккерманской заставы, а потом заходим к Длинной Лизе, и Длинная Лиза всегда говорит мне: — Ой, как ты вырос, нивроку! [5] И убегает в лавчонку и приносит мне серые, засиженные мухами, каменно-твердые мятные пряники, и я, ломая себе челюсти, грызу эти пряники всю дорогу домой. Длинная Лиза питает к маме благодарные чувства, потому что мама когда-то давно, когда в городе был еврейский погром, спрятала ее в нашем погребе в кадке, которую сверху прикрыла капустой, — эта кадка долго еще существовала у нас и называлась „Лизина кадушка“. И вот теперь мама идет с Аккерманской заставы одна, без меня, и дядя Фома уехал, и я не поцеловал его в усатые губы, пахнущие хлебом и вишневой наливкой, и даже не видел, какие гостинцы купила мама для его жены и детей. Впрочем, гостинцы эти почти всегда одинаковы: полголовы сахара, четверть фунта чая, липкие конфеты в бумажках под названием „Царский букет“ и голубой или канареечный ситчик, купленный на распродаже у...

3. Высокое искусство. Русские «кобзари». Часть VIII. Советский стиль переводов Шевченко.

Входимость: 1. Размер: 32кб.

Часть текста: чуваши, туркмены, поэты всех республик и областей, образующих Советский Союз, стали огромным и дружным своим коллективом готовить многоязычный перевод «Кобзаря». Хотя Шевченко и писал в «Кобзаре»: Ходiмо дальше, дальше слава, А слава заповiдь моя, – он, конечно, в самых дерзновенных мечтах не мог вообразить ни на миг, что та маленькая «захалявная книжка», которую он прятал в солдатском своем сапоге, станет с благоговением читаться на всех языках многомиллионными народами нашей страны. По странной аберрации вкуса у нас до самого недавнего времени очень немногие знали, что Шевченко – поэт гениальный. Одни ценили в нем главным образом то, что он, как выражались в ту пору, – представитель гражданской поэзии, другие ценили в нем то, что он вышел из низов, из народа. Но что он по своему мастерству великий художник слова – долго не ощущалось в читательской и литературной среде. Еще при жизни Шевченко даже наиболее расположенные к нему русские люди – и Плещеев, и Аксаков, и Тургенев, и Мей, – никто из них не подозревал, что он непревзойденный художник. О нем говорили так: стихи его, конечно, благородны, гуманны и даже, пожалуй, талантливы, но все же это стихи самоучки-крестьянина, которые именно в этом качестве и имеют известную ценность, а сравнивать их со стихами таких мастеров-поэтов, как, например, Полонский или, скажем, Щербина, нельзя. Мы знаем, что таково же было отношение критиков и читателей к Бернсу. ...

4. Мастерство Некрасова. Работа над фольклором. Параграф 17

Входимость: 1. Размер: 28кб.

Часть текста: — лишь в народных стихах: «Как весеннею теплою порою...», «Песни о Стеньке Разине», «Сказка о попе и о работнике его Балде». Для интимной лирики, для поэм, для трагедий он никогда не пользовался ими. Они находились, так сказать, на периферии его творчества. Конечно, дактилические окончания стихов звучали в русской поэзии и прежде. Уже не говоря о Кольцове и о некоторых переводах Жуковского («Моя богиня», «Ах, почто за меч воинственный...») 1 , можно было бы вспомнить знаменитые строки того же поэта: Отымает наши радости Без замены хладный свет, 2 —   строки, которые, так сказать, санкционировали внедрение этих форм в высокие жанры поэзии. Это новшество вскоре вошло в литературу. Одним из первых воспользовался им Рылеев, написавший в своем послании Александру Бестужеву: Не сбылись, мой друг, пророчества Пылкой юности моей. Горький жребий одиночества Мне сужден в кругу людей 3 .   Стихи Рылеева появились в печати в 1824 году, то есть за тридцать лет до того, как Некрасов...

5. Корреспонденции. Одесские новости, № 6066. Лондон

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: нашего правительства иметь не будет». Более подробно останавливается на этом вопросе «Sewish Chron.», напечатавшая сегодня на своих столбцах чрезвычайно интересное интервью с сэром Гарри Джонстоном, солидным авторитетом по колониальным делам Англии. «Если, - сказал сэр Гарри, - вы вычтете то огромное пространство земли, которое по договору или по иным каким-нибудь правам – должно быть оставлено во владении туземцев негров, негроидов и др., то земля, оставшаяся свободной – далеко не будет так велика, чтобы пригодиться для еврейской колонии, как бы незначительны ни были размеры последней. К тому же мы должны принять во внимание притязание одних только английских подданных. Под английскими подданными я разумею в данном случае британских иммигрантов, - всех без различия рас, цветов и религиозных убеждений, - которые под давлением тех или иных обстоятельств захотели оставить временное свое обиталище в Британской империи и решили поселиться на богатых плоскогорьях восточной Африки. Я считаю еврея, который живет в Британской империи столь же полноправным гражданином, как и я, исконный английский подданный. Теперь представьте себе, что этот гражданин отправляется в восточную Африку – как отправились бы вы или я – раздобыть себе земли за деньги или даром – ну не лучше ли ему поселиться под эгидой обычного английского правительства, чем безо всякой надобности создавать какую-то особую общественную единицу, управляемую какими-то особыми законами! Что же касается евреев, которые не состоят английскими подданными, то на них я, естественно, обращаю гораздо меньше внимания и полагаю, что нам совершенно невозможно отводить для иностранцев (не для английских евреев, пояснил сэр Гарри) большую часть весьма ограниченного пространства, открытого европейским...