Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Т"

1. Серебряный герб. Глава одиннадцатая. „По-христиански, по-братски“

Входимость: 1. Размер: 15кб.

Часть текста: от окна, белый, с золотыми кистями, а кругом венки, и цветы, и атласные ленты. И на лентах надписи красивыми буквами: „Незабвенному товарищу от пятиклассников Пятой гимназии“. „Безвременно погибшему брату“. „Лучшему другу от Риты Вадзинской“. Я лежу в гробу с замученным лицом, и все любовно глядят на меня. „Отчего он умер?“ — спрашивает Марусю мадам Шершеневич. „Ах, — отвечает она, — он был такой гордый, такай благородный, а мы были абсолютно несправедливы к нему“. И она прижимает к глазам мокрый от слез платок. Только теперь ей становится ясно, какой у нее был замечательный брат. Сзади всех, сгорбившись и приподняв воротники, точно воры, стоят Шестиглазый и Прошка. Носы у них разбухли от слез, щеки стали серыми, как глина, волосы всклокочены, губы дрожат. „Они, они виновны в его смерти!“ — грозно кричит, заикаясь, Тимоша. Все с негодованием смотрят на них. Они горбятся еще сильнее и глядят исподлобья. Глаза у них виновато испуганные, как у нашкодившей собаки, которую собираются бить. „И я, и я повинен в его гибели!“ — говорит с тоскою поп Мелетий, вырывая у себя из бороды целый клок. Но кто это хнычет над моим изголовьем? Зюзя Козельский! Слезы льются ко мне в гроб и обильно поливают мои мертвые щеки. „Меня, — всхлипывает он, — подучил Валька Тюнтин, а свалили все на него, на покойного… А он ни в чем, ни в чем не виноват!“ Зрелище собственной смерти доставляет мне большое удовольствие. Я мало-помалу успокаиваюсь. „Еще не все...

2. Одолееем Бармалея! Часть третья

Входимость: 1. Размер: 6кб.

Часть текста: весёлыми И бормочет бессмысленным голосом: «Истребить! Погубить! Уничтожить! Убить! Погубить! Разбомбить! Ни людей, Ни детей - Никого не щадить!» А за ним крокодилы с гориллами, С кабанами его тупорылыми Повторяют и ночью и днём: «Загрызём! Искалечим! Убьём!» Долго доктор Айболит На разбойника глядит: «Делать нечего! Придётся С этой гадиной бороться, А иначе весь народ От чудовища умрёт, - Никого из людей не останется, Лишь акулы да тигры зубастые». 2 Но тут прилетели четыре дрозда, Четыре дрозда из большого гнезда, Они закричали: «Беда! Беда! Бегите скорее в убежище!» И сразу во тьме, как четыре гудка, Вдали замычали четыре быка: «Тревога! Тревога! Тревога!» Вышел доктор на балкон, Тихо в небо глянул он: «Да над нами самолёт, В самолёте - бегемот, У того у бегемота Скорострельный пулемёт. Он летает над болотом, Реет бреющим полетом, Чуть пониже тополей, И строчит из пулемёта В перепуганных детей». Ой, беда! беда! беда! Мчатся дети, кто куда. И зайчата бегут За ежатами, И кричат, и ревут, И визжат они Он взлетел под небеса, Чёрным вороном взвился И бросает бомбы, бомбы На луга и на леса. И вздыхает и грустит Добрый доктор Айболит: «Кто же, Кто же Мне поможет? Кто пирата уничтожит? Кто взовьётся и собьёт Этот чёрный самолёт?» «Я!» - чирикнул воробей, Прыгая среди ветвей: «Иль...

3. Лукьянова И. В: Корней Чуковский. "Одолеем Бармалея!"

Входимость: 1. Размер: 39кб.

Часть текста: Пишу новую сказку. Начал ее 1-го февраля. Сперва совсем не писалось… Но в ночь на 1-е и 2-е марта – писал прямо набело десятки строк – как сомнамбула. Никогда со мной этого не бывало. Я писал стихами скорей, чем обычно пишу прозой; перо еле поспевало за мыслями. А теперь застопорилось». 31 марта он пишет, что сказка пишется трудно, – то ни строки не получается, то вдруг опять десятки строк сразу. 1 апреля, в день своего 60-летия, К. И. заносит в дневник: «Подарки у меня ко дню рождения такие. Боба пропал без вести. Последнее письмо от него – от 4 октября прошлого года из-под Вязьмы. Коля – в Л-де. С поврежденной ногой, на самом опасном фронте. Коля – стал бездомным: его квартиру разбомбили. У меня, очевидно, сгорела в Переделкине вся моя дача – со всей библиотекой, которую я собирал всю жизнь. И с такими картами на руках я должен писать веселую победную сказку». К этому времени он давно уже сказок не писал. Читал их на утренниках, да, они выходили многочисленными переизданиями – но, кажется, сама способность писать радостные стихотворные сказки покинула К. И. в последнее предвоенное десятилетие. «…Никогда не думал, что мне придется писать произведение в стихах по той простой причине, что, во-первых, я очень увлекался писанием для взрослых и меня к сказкам, отнюдь, не тянуло, а во-вторых, не хотелось перепевать самого себя», – писал он в дневнике. Евгений Ефимов пишет: «Однако в Ташкенте, работая в Республиканской комиссии помощи эвакуированным детям, ежедневно встречаясь с десятками и сотнями малышей и подростков, переживших ужасы войны и искалеченных душевно, а потом и телесно, Чуковский всем сердцем почувствовал общественную потребность в новой сказке, максимально приближенной к происходящим событиям». Далее приводится обширная цитата из публикации Чуковского в «Ташкентском...

4. Избиение классиков

Входимость: 1. Размер: 16кб.

Часть текста: Петербурге рядом с Зимним дворцом». И он опять-таки прав. Потому что стоит только перетащить этот дворец с площади Урицкого, вдоль улицы Халтурина, через бывшее Марсово поле, мимо Суворовской площади, да придвинуть его к Лебяжьей канавке, - и Летний сад действительно окажется рядом. А что такое «Фрейшиц», о котором говорится у Пушкина? «Фрейшиц», по словам Черняка, - это опера композитора Верди. Правда, композитор Верди такой оперы никогда не писал, но не будем придираться к Черняку. Человек и без того запыхался. Легко ли, по-вашему, проредактировать сразу и Некрасова, и Пушкина, и «Женитьбу Фигаро» Бомарше! И притом такими сверхударными темпами! Судя по датам, напечатанным в книжках, к 17 февраля у него была готова «Женитьба Фигаро». К 5 марта он уже закончил «Онегина». 9 марта (то есть через три с половиной дня) сдал «Стихотворения Некрасова». Где же в этой бешеной спешке отличить какого-нибудь Верди от Вебера! Тут нет времени даже в словарь заглянуть. Знай высасывай из пальца, что придется. Но надо же войти и в его положение. Классиков много, а он один. Изволь проредактировать к завтрему и Гоголя, и Толстого, и Байрона. Детгиз ведь не станет ждать. Детгиз ведь печатает «Школьную серию классиков», а это дело такой государственной важности, что тут не может быть никаких...

5. От двух до пяти. Глава третья. Часть II. "Акулов не бывает!"

Входимость: 1. Размер: 22кб.

Часть текста: же кликуша, Э. Яновская, опубликовала брошюру "Сказка как фактор классового воспитания", содержащую такие же нападки на сказку, Станчинская приветствовала появление брошюры словами: "Подчеркнем необходимость широкого распространения книжки Яновской". В рецензии высказывалась прискорбная мысль, будто сказку нужно давать детям не тогда, когда она им насущно нужна для нормального развития их умственных сил, а позднее, когда потребность в сказке у них миновала. Это все равно, что разрешить человеку вступление в брак лишь после того, как он достигнет восьмидесятилетнего возраста. Вот с этой-то Станчинской однажды случилась престранная вещь. Ее собственный сын взбунтовался против ее мракобесных теорий. Всеми силами оберегала она этого сына от сказок и, даже беседуя с ним о животных, рассказывала ему лишь о таких, которых он видел своими глазами. Нужно же воспитать из него реалиста! Поменьше, поменьше зловредных фантазий! Особенно ужасными казались ей народные сказки "с чудесными превращениями, лешими, бабами-ягами и проч.". Ярая противница сказок, она так и напечатала в одном из московских журналов: "Предлагаем заменить народные нереальные, фантастические сказки простыми реальными рассказами, взятыми из мира действительности и природы!" [80] Никаких уступок, никаких послаблений! Выбросить все без исключения сказки, былины, весь русский и всемирный фольклор! И все было бы в полном порядке, но, на беду, в качестве любящей...