Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ю"

1. Пантелеев Л.: История одного автографа

Входимость: 1. Размер: 14кб.

Часть текста: Ваш Чуковский". И другое письмо - открытка от декабря 1929 года. В конце ее такие строчки: "Американец вновь собирается к нам и пишет мне любовные письма. Во всяком письме он кланяется Вам. Он для чего-то учится русскому языку. Вскоре будет читать и "Крокодила", и "Шкиду"..." О ком идет речь, что это за американец? Хоть убейте, не знаю. Не знал и тогда. Имени его я тоже не запомнил, хотя долгое время у меня зачем-то хранилась его визитная карточка. Кажется, д-р Горгон, или Грэхем, или что-то в этом роде. На "г". Помню только, что высокий, веселый, румяный и на мой тогдашний взгляд пожилой, то есть лет под сорок, вероятно ("мой тогдашний взгляд" - это взгляд двадцатилетнего). Вообще-то этот д-р Г. не был главной фигурой. Главной фигурой была старая, - эта уж по-настоящему старая, - американка, миллиардерша, этакая госпожа из Сан-Франциско, приехавшая в Страну Советов, чтобы познакомиться с постановкой у нас воспитательного дела. Интересовалась она и маленькими детьми, даже грудными, и подростками, и мальчиками нормальными, и ребятами социально запущенными, то есть правонарушителями, малолетними преступниками. Думаю, что именно поэтому Корней Иванович и пригласил меня участвовать вместе с ним и американцами в посещении 64-го очага. Об этом очаге я тоже, увы, ничего не могу рассказать - опять провал в памяти. Зато очень хорошо помню наше возвращение оттуда. Летний солнечный день. Мы идем по Невскому, мимо Казанского собора, и Корней Иванович рассказывает американцам - обо мне. Говорят по-английски, на языке, которым я не владею, но я отлично понимаю, что речь идет обо мне, и понимаю, о чем именно говорят. Корней Иванович, не жалея красок и не жалея вдохновения, рисует перед нашими спутниками историю малолетнего злодея,...

2. Кочеткова А.: Диссертация. Глава I. Методологические основы "универсальной" критики К. Чуковского

Входимость: 1. Размер: 127кб.

Часть текста: содержания - теперь это в состоянии каждый газетный фабрикант", - писал киевский журналист 1 . Подобное отношение аудитории не только провоцировало манеру критика, - на обвинения в "фельетонности" Чуковский отвечал: "Да, я фельетонист, и вы должны были знать, что идете слушать фельетониста" 2 , - но и явилось одной из возможных причин позднего (в 1922 году) выступления с теоретическим обоснованием собственного "универсального" метода. Немногим ранее (в 1920 году) написано ныне широко известное письмо М. Горькому, в котором сформулированы принципы своеобразного синтетического способа оценки: цель критического разбора - воссоздание "духовной личности" писателя - достигается сочетанием разнообразных подходов 3 . "Критика должна быть универсальной, научные выкладки должны претворяться в эмоции. Ее анализ должен завершаться синтезом, и покуда критик анализирует, он ученый, но когда он переходит к синтезу, он художник, ибо из мелких и случайно подмеченных черт творит художественный образ человека. Среди критиков у нас были эстетствующие импрессионисты, как Ин. Анненский, были философы, как Вл. Соловьев, ученые, как Овсянико-Куликовский, - не пора ли слить эти элементы воедино? Критика должна быть и научной, и эстетической, и философской, и публицистической" 4 (курсив автора - А. К.). В предисловии к книге "Некрасов как художник" Чуковский пишет о синтезе "критики научно-исследовательской" и "субъективной, импрессионистской,...

3. ЧиЖ. Чуковский и Жаботинский. Впервые в Лондоне

Входимость: 1. Размер: 48кб.

Часть текста: зубрил английские слова по самоучителю, и теперь он имел возможность использовать их. Жить приходилось на гонорары от корреспонденций, сколько-нибудь прочного материального обеспечения это не давало, но сама возможность окунуться в политическую, общественную и литературную жизнь Англии открывала перед Чуковским новые горизонты. Ольга Грудцова записала рассказ Чуковского об обстоятельствах его отъезда: «…газета послала меня в Англию корреспондентом. Но денег на поездку не дала. К этому времени я уже женился на Марии Борисовне. Она прибежала ко мне в одном платье, крестилась, чтобы обвенчаться со мной. На свадьбу пришли все одесские журналисты, принесли массу цветов. Когда мы вышли из церкви, я сказал: „Что мне цветы? Мне деньги нужны“. Снял шапку и пошел собирать. Все смеялись и бросали в шапку деньги. Получилась порядочная сумма. Еще дал денег в долг Короленко, ему сказали, что появился талантливый журналист, ему не на что ехать в Англию, потому что газета не в состоянии оплатить проезд».[72] Поручителем при венчании со стороны жениха был «никопольский мещанин Владимир Евгеньев Жаботинский»[73], от этой эпохи сохранились два его «наставнических» письма к Чуковскому в...

4. Петровский Мирон: Читатель

Входимость: 1. Размер: 49кб.

Часть текста: (так писал и произносил Чуковский), Стиля, Аддисона, Троллопа, Теккерея... - Я в ту пору мог питаться одними книгами, - сказал он и на взгляд прикинул способность собеседника к подобной диете. Затем, выяснив, что я читаю вообще и что прочел в последнее время, махнул рукой: это ведь все для работы, а профессиональному критику как никому другому следовало бы побольше читать книг, не имеющих никакого отношения к его работе. И, кроме того, разрабатывать ту или иную обширную историко-литературную тему, о которой никогда не напишет ни строчки. Он, Чуковский, регулярно следит за всеми учеными разысканиями о Достоевском, но ни в малой степени не считает себя специалистом в этой области и не собирается ничего больше писать об этом авторе. - Непременно прочтите какое-нибудь капитальное историческое сочинение. Соловьева читали? Ключевского? "Русский архив" и "Русскую старину" нужно знать сплошь. Сотни толстенных томов, говорите? Не знаю, не считал. (Это звучало по-суворовски: читать надо, а не считать!) С "Историческим вестником" тоже не грех познакомиться, хотя это, конечно, журнал поплоше, не чета тем... Мне посчастливилось на протяжении многих лет видеть Корнея Ивановича за книгой, говорить с ним о книгах, которые он читал сегодня, вчера или полвека тому назад, привозить для него книги из московских библиотек, читать ему вслух. В замечательной статье В. Ф. Асмуса "Чтение как...

5. Иванова Евгения: Неизвестный Чуковский

Входимость: 1. Размер: 58кб.

Часть текста: собрания сочинений в шести томах, прошло почти семьдесят лет, отданных подвижническому и непрекращавшемуся ни на один день литературному труду. Однако судьба Чуковского была удивительной не только по своей продолжительности, но и по плодотворности. Пройдя через все революции и войны, выпавшие на долю России в XX веке, Чуковский пережил несколько литературных эпох, и в каждой из них его талант раскрывал новые грани. В итоге он успел попробовать себя едва ли не во всех литературных жанрах: был критиком, детским поэтом, переводчиком, прозаиком, литературоведом, мемуаристом, пламенным борцом за культуру речи и ученым-лингвистом, заложившим в России основы изучения особенностей детского языка и мышления, редактором нескольких литературных журналов. И при таком разнообразии его литературная судьба никогда не выглядела разбросанной, потому что она имела единый центр – пламенную и почти религиозную любовь к литературе и искусству. В рамках меняющихся литературных эпох Чуковский неизменно занимал обособленное место, что ярко отразилось в мемуарах о нем, изданных в 1977 году в книге “Воспоминания о Корнее Чуковском”. Поклонники и почитатели, все те, кто пользовались его поддержкой на литературном пути или просто удостаивались дружбы, наперебой и с горячей признательностью вспоминали о нем, пересказывали шутки, меткие литературные словечки и суждения, повторяли его рассказы о пережитом и т. п. Позднее были опубликованы пристрастные воспоминания Евгения Шварца “Белый волк”, где Чуковский предстал в образе одержимого литературой злодея, под маской показного добродушия скрывающего лицо чуть ли не человеконенавистника. Однако найти действительный облик Чуковского в этих воспоминаниях довольно трудно, потому что как доброжелатели, так и недоброжелатели едва ли до конца понимали того, о ...