Поиск по творчеству и критике
Cлово "PERFECT"
Входимость: 2. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 22кб.
Часть текста: единорогов, улиток… Эти незваные гости, не обращая на меня никакого внимания, стали вести себя в моей сказке, как им вздумается. Гиппопотам, например, закричал, обращаясь к слонам: Осторожнее! не задавите мурашек! – хотя у меня он кричит: Эй, быки и носороги, Выходите из берлоги И врага На рога Подымите-ка! В переводе с подобным призывом обращается к зверям лев, который тут же за спиной у меня прибавляет: Я не виню маленьких улиток, Ведь всякий знает, что у них нет когтей. (?) Конечно, я хорошо понимаю – ни в одном переводе стихов обойтись без отсебятин нельзя. Но, во-первых, здесь необходима строжайшая доза, а во-вторых, в перевод можно вводить только те отсебятины, которые в духе подлинника, а не противоречат ему. В подлиннике сказка кончается так: Вот была потом забота – За луной нырять в болото И гвоздями к небесам приколачивать. В переводе же концовка такая: И опять льет луна свой серебряный свет, И весь мир опять сделался спокойным, безмятежным и ясным [218] . Как видите, авторский стиль искажен беспощадно. Впрочем, что говорить о стиле, если в переводе не соблюдена даже ритмика. Одним из приемов сильнейшего воздействия на малолетних читателей я всегда считал многообразную ритмику, меняющуюся в зависимости от всякой перемены сюжета, потому что дети особенно чутки к музыкальной основе стиха. Мне всегда казалось, что каждому эпизоду, а порой и каждому образу должен соответствовать особый ритм, особый фонетический узор. Переводчицы и на это – никакого внимания. И там, где у меня анапест: И сидят и дрожат под кусточками, За болотными прячутся кочками, Крокодилы в крапиву забилися, И в канаве слоны схоронилися, – у них все тот же невыразительный ямб, что и в предыдущих стихах, причем нет ни канавы, ни крапивы, ни кусточков, ни кочек, ни ...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: Александра: По улице ходила большая крокодила Русский журнал 29 Октября 1999 Однажды важный (надменный) крокодил Покинул свое жилище на Ниле, Чтобы с шиком пройтись по буль-ва-ру. Он мог курить, он умел с отличным акцентом говорить по-турецки (Что он проделывал раз в неделю) - Это очень важный, зеленый, усеянный бородавками, крокодил. Приведенная цитата - обратный перевод, сделанный Корнеем Чуковским с английского перевода его стихотворной сказки "Крокодил". По-английски это выглядит так: Once a haughty Crocodile left his home upon the Nile To go strolling off in style on the Av-e-nue. He could smoke and he could speak Turkish in a perfect streak (And he did it once a week) - The most haughty green and warty, very sporty Crocodile. Переводом этим Чуковский был крайне недоволен: число слов увеличилось более чем в три раза (43 из 13-ти) и стихи утратили присущую им динамику: Жил на свете крокодил. Он по улицам ходил, По-турецки говорил, Крокодил Крокодил Крокодилович. Сказки Чуковского потрясающе энергичны. Образы сменяют друг друга с кинематографической скоростью (это отметил чуткий к подобным вещам Ю. Тынянов). Умение мыслить "картинками" Чуковский считал одним из важнейших достоинств детского поэта: И вот живой Городовой Явился вмиг перед толпой: Утроба крокодила Ему не повредила. Первая часть "Крокодила" написана (точнее, сочинена "на одном дыхании"), как и положено хорошей сказке, для собственного любимого сына, когда у него болели зубки. Вторая - результат напряженной работы. И этой "созданности" текста нельзя не заметить. ...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: фрагменты поменялись местами. Что-то дописано, что-то переделано, и все насыщено реалиями 1905–1906 годов – от керосиновой лампы и выборгского кренделя до теоретика избирательного права Водовозова, чью брошюру Чуковский когда-то рецензировал. Упоминаются и думские деятели, и еврейские погромы, и отец Григорий Петров, и жандармы, и Чириков с Юшкевичем… Вместо «сумрачного портрета» Толстого на стене у Лариных висит не менее сумрачный Лассаль, а разговоры о «Мещанах» и «Дяде Ване» сменились такими: – Вы Луначарского читали, Что Пшибышевский – большевик? – А вы читали в «Перевале», Что лик у Минского двулик? Но политические намеки очень быстро потеряли остроту, а смысла, сюжета, ясности в поэме не прибавилось. Читатели и критики ее не заметили, да и замечать особенно было нечего. Больше Чуковский к своему «Онегину» не возвращался. Зато все больше внимания привлекают к себе его критические работы. Редкая из них остается незамеченной. За одну только статью «На бирже „Знания“» Александр Измайлов упрекнул его в «литературной ноздревщине», Александр Богданов обозвал «птеродактилем» и «честным ужом», Александр Изгоев – «газетным соколом»… Статья больно зацепила участников горьковских сборников и им сочувствующих. Сборники издательства пользовались бешеной популярностью, 20-тысячные тиражи раскупались мгновенно. А Чуковский, верный принципу оценивать качество литературного труда не по идеологическим критериям (и даже не по успешности продаж), а с точки зрения мастерства, резко и ядовито раскритиковал стереотипные приемы и сюжетные ходы авторов «Знания»: «Почему ...