Поиск по творчеству и критике
Cлово "PIPPA"
Входимость: 2. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 93кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 18кб.
Часть текста: себя превосходно. Мне почему-то кажется, что сегодня приедет моя Маша. Вчера проводил Брюсова на вокзал и познакомился с Вячеславом Ивановым. <...> 30 января, утро. Проснулся часа в 4. Читаю Thackeray's «Humorists» 2 . Маши еще нету. Покуда я попал в глупую переделку. Получил от Обух-Вощатынского повестку — с приглашением явиться к нему в 12 час. Это уже 3-е дело, воздвигающееся против меня 3 . <...> Недавно перечел сборник памяти Чехова 4 — и до сих пор не могу сбросить с себя безнадежной тоски, которую он нагнал на меня. Этот месяц я занимался как никогда. Во-первых, по-английски я успел больше, чем за целый год,— я прочел 3 книги — из которых — одна добрых 600 страниц будет,— я выучил массу слов, я прочитал Короленку для своей о нем статьи, я написал статью о Бельтове и Брюсове, я возился с «Сигналами»,— и т. д. 4 февраля. Скоро меня судят. Седьмого. Никаких чувств по этому случаю не испытываю. <...> 10-й час. Сейчас иду спать. Сегодня много работал в «Сигналах» и, встав в 4 часа, переводил для них стихи Браунинга. Перевел песню Пиппы из «Pippa Passes», которую давно уже и тщетно хочу перевести всю 5 . Говорят, мне нужно бежать за границу. Чепуха. Я почему-то верю в свое счастье. 12 мая, пятница. Были у Чюминой — обедали. Сегодня она рассказывала свою биографию. Лет 19 она в Новгороде сочинила стихотворение «Памяти Скобелева»,— которое попало в комаровский «Свет». Отец Чюминой обеспокоился: чтó скажет его начальство, если узнает, что дочь его пишет стихи. Второе стихотворение (тоже о Скобелеве) в аксаковской «Руси». Потом она послала в «Новое Время» поэму «Христианка». Буренин ответил ей ласково — и пригласил зайти в редакцию. Она познакомилась тогда с Сувориным, Полонским etc. Потом...
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: перевода, на наш взгляд, должен быть признан К. И. Чуковский, поскольку именно он оказался тем человеком, которому в числе первых довелось разрабатывать принципы художественного перевода в России, и который профессионально занимался этой проблематикой на протяжении полувека. Работу Н. С. Гумилева, начинавшего вместе с Чуковским на рубеже 20-х годов прошлого столетия, оборвала, как известно, его преждевременная трагическая гибель, а первые работы А. В. Федорова появились уже в конце третьего десятилетия ХХ века. Однако приоритет Чуковского обосновывается не только хронологией появления отечественных трудов по истории, критике и теории художественного перевода, но и тем, что уже в своей первой научной статье по теории и практике перевода "Переводы прозаические" он обозначил те проблемы лингвистического и литературоведческого характера, которые в течение долгого времени оставались в центре творческих дискуссий специалистов в области художественного перевода [Чуковский, 1919: 7-24] * . При последующем размежевании переводоведов на "лингвистов" и "литературоведов", т. е. на сторонников лингвистического или литературоведческого подходов к художественному переводу, которое обозначилось после выхода в свет в 1953 году книги А. В. Федорова "Введение в теорию перевода" и окончательно закрепилось после появления в 1958 году второго издания этого учебника, снабженного подзаголовком "Лингвистические проблемы", Чуковского, как правило, стали относить к литературоведческому "лагерю". Между тем, все работы Чуковского, посвященные вопросам художественного перевода - от самых первых статей до последнего прижизненного издания его знаменитого труда "Высокое искусство", - представляют собой образцы органического сочетания...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: Edgar Рое». Я раскрыл книжку и прочел с восхищением: Once upon a midnight dreary while I pondered weak and weary… и т. д. Мне было понятно далеко не каждое слово, но благодаря этому, еще больше усилилось то очарование таинственности, которого добивался великий поэт. И хотя я произносил английские слова на свой лад (самым фантастическим образом!), все же эти стихи показались мне какой-то серафической музыкой, и я сразу же выучил их наизусть и декламировал на раскаленных крышах веселого южного города (так как в то время я был маляром и проводил на крышах большую часть cвоей жизни). Если бы тогда мою декламацию чудом услышал какой-нибудь прохожий англичанин, он, конечно, не догадался бы, что слышит английскую речь. Особенно свел меня с ума Ulalume того же Эдгара По, я повторял эту поэму тысячу раз, как факир. Причем меня прельщало не столько содержание поэмы, сколько ее вкрадчивая изощренная музыка. Потом наступила пора Алджернона Чарлза Свинберна. Сейчас я довольно равнодушен к его виртуозной фонетике, но тогда «Гимн Прозерпине» : (Hymn to Proserpine), «Ave atque Vale», «Герта» (Hertha) заставляли меня дрожать от восторга. А потом пришла зима, и малярные работы прекратились. И весь свой невольный досуг я отдал безоглядному чтению. Все английские книги, какие были в публичное библиотеке нашего города, я прочитал с тем обжорством, с каким читают только подростки - и только в России. Теперь мне даже самому удивительно, как я мог в такое короткое время прочитать и Джона Китса, и Шелли, и Теннисона, и Вильяма Газлитта, н «Историю Англии» Томаса Маколея и его бессмертную книгу «Критических очерков», которая в посейчас остается одной из моих любимейших книг, и «Опыты» (Essays) де Квинси, и «Историю французской революции» Карлейля, и «Pippa Passes» Роберта Броунинга, которую я тогда же попытался перевести - очень...
Входимость: 1. Размер: 93кб.
Часть текста: вправе таить их под спудом, решил напечатать их здесь, в этой книжке. Ни об одном писателе моего поколения я не вспоминаю с таким чувством живой благодарности, с каким вспоминаю о Валерии Брюсове. Его журнал «Весы» был первым журналом, где я, двадцатидвухлетний, стал печататься. Брюсов выволок меня из газетной трясины, затягивавшей меня с каждым днем все сильнее, приобщил к большой литературе и руководил мною в первые годы работы. При этом ни разу не становился он в позу учителя. Вся сила и прелесть его педагогики заключалась именно в том, что эта педагогика была незаметна. Я был молодой начинающий, а он знаменитый поэт, со всероссийским историческим именем, и все же в своих письмах ко мне он держал себя со мною как равный, как будто он нисколько не заботится о литературном моем воспитании, а просто по-приятельски беседует обо всем, что придет ему в голову. И, может быть, именно благодаря этому, письма его были чрезвычайно учительны и сыграли в моей жизни огромную роль. С нами, с молодыми, он всегда был обаятельно прост. В конце 1905 года он пришел ко мне на Васильевский остров, на какую-то дальнюю линию, в редакцию журнала «Сигнал», который я тогда редактировал, ...