Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "О"

1. Дневник Чуковского. 1933

Входимость: 1. Размер: 54кб.

Часть текста: я еще не видел. Когда я вошел, один оратор говорил: «Нам не пристала юбилейная лесть. Поэтому я прямо скажу, что описанная вами смерть Корнилова не удовлетворяет меня, не удовлетворяет советскую общественность. Вы описали смерть Корнилова так, что Корнилова жалко. Это большой минус вашего творчества». Я вышел в прихожую, где Миша Слонимский, Тихонов, Лаврентьев, Кол[ нрзб. — Е. Ч. ]. Лаврентьев сказал чудесную речь, по-актерски — от имени театра им. Горького. Встал на эстраду, возле Толстого, чего другие не делали — и сказал о том, что «все сделанное тобою,— это только первая твоя пятилетка — и у тебя еще все впереди». Толстой похудел, помолодел,— несколько смущен убожеством юбилея. В президиуме Старчаков, Лаганский, Шишков и Чапыгин и какие-то темные безымянные личности. Лаганский вышел с пучком телеграмм, но ни от Горького, ни от Ворошилова — ни от кого нет ни одного слова, а только от Рафаила (!), от Мейерхольда, от театра Мейерхольда, еще две-три — «и больше никаких поздравлений нет», наивно сказал Лаганский. Я, впрочем, опоздал: был у Веры Смирновой, у которой смертельно больна девочка Ирочка… Дневника я не веду по дикой причине: У меня нет тетради для его продолжения. Кончится эта,— и аминь. Поэтому я не записал своих последних встреч с Фединым (он похудел, у него уже был припадок бешеной простуды, страшный озноб, он скулит, предсказывает всякие беды,...

2. Лиснянская Инна: Воспоминания о Корнее Чуковском из моноромана "Хвастунья"

Входимость: 1. Размер: 13кб.

Часть текста: имеет двойное ударение. - Мари Сергевна, разве я вам не рассказывала о наших смешных отношениях с Корнеем Иванычем? Не может быть! Вот отвечу на ваш вопрос, а потом расскажу или напомню уже рассказанное… Как вы знаете, Мари Сергевна, у меня черненькая книжица, в которой вам так нравится строфа моя обо мне: Надменно пролечу по улице, И вряд ли кто-нибудь поймет, Что это вот не самолюбица - Самонелюбица идет... - вышла со слабыми стишками в 66-м году, когда Соловьев велел все хорошее выбросить, заменив плохим. - Кивнули, значит, знаете. - Так вот эту книжку я и подарила Корнею Иванычу, ничего не сказав по легкомыслию об изменении ее состава. А ведь ему я читала до этого стихи из первоначального варианта, и стихи он очень даже одобрял, даже своим знакомым прямо на улице что-нибудь да и просил прочесть. И вдруг открывает книжку, а там совсем другое, слабейшее. Бедный Корней Иванович, наверно, подумал, что со слуха он ошибался насчет хорошести, а вот глазами посмотрел - неузнаваемая чепуха. Мне он ничего не сказал, да и я забыла, что подарила. Да вы же знаете, ведь что ни напишу, - тут же перестает нравиться, сразу новое писать охота. Графоманша и есть графоманша. - Не возражайте, извините, и не качайте головой, не надо! - Лучше я вам сначала все напомню или расскажу, а не только то, как Корней Иваныч свое ко мне отношение из серьезного перевел в шутейное. Познакомил меня с Корней Иванычем Павел Нилин зимой в самом конце 58-го. Я тогда впервые была в доме творчества "Переделкино", в Баку путевку получила. Услышал Корней Иваныч от меня "Эпоху", так ему эта эпоха пришлась, что наизусть знал и другим читал. Как-то прямо в фойе, придя с венгерским поэтом Гидашем, начал: "Ты обо мне не думай плохо, моя... - и, осекшись, продолжил: - прекрасная эпоха!". И замолк. А у меня "жестокая эпоха". Взгляд высоченного Чуковского был направлен поверх меня и солидного Гидаша вниз. Оказывается, за...

3. Солнечная. Часть вторая. Глава 5. Ударники

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: чудные? Не сорят обрезками, не брызгают клейстером. Сразу, по первой команде, снимают с себя свои роскошные шляпы и сдают звеновым, а те ходячим, а ходячие в самом стройном порядке, бережно и даже торжественно несут их в стеклянный шкаф. (Есть в палате у Адам Адамыча особенный шкаф, стеклянный, и там складывается все первомайское). А если кто-нибудь из маленьких забудется и взвизгнет от радости или уронит ножницы, или звякнет жестянкой с клейстером, все взглядывают на него с упреком и ужасом и машут на него руками и шикают. А он краснеет, и по лицу его видно, что он чувствует себя великим преступником. А старшие? Что сделалось с ними? Адам Адамыч глядит и не верит глазам. Они сами навалили на себя такую большую работу и дружно выполнили ее в несколько дней. Шкаф Адам Адамыча уже доверху набит пароходами, цыплятами, мышками, тракторами, грузовиками, слонами, жирафами, изготовленными из картона и бумаги. Там же хранятся плакаты, которые Первого мая будут висеть на особых щитах над кроватями. Сереже особенно дорог один — тот, на котором написано: Всегда вперед, Плечом к плечу, Идем на смену Ильичу! потому что буквы для этого плаката он вырезал сам и наклеивал их вместе с Зюкой. Оттуда же глядит и Зюкин змей, и блюминг, нарисованный Цыбулей. Ребята чувствуют себя заговорщиками и каждую минуту переглядываются. Их страшно занимает этот бой — соревнование с Приморской. Когда Мише Донцову прописали касторку и он, по обычаю, на первых порах закапризничал, его соседи зашипели на него: — Или ты забыл, что ты ударник? И он тотчас же с такой готовностью проглотил свою ложку касторки, будто это лимонад или варенье. А когда однажды во время молчанки на Сережу...

4. Оксман Юлиан: На похоронах Корнея Чуковского

Входимость: 1. Размер: 9кб.

Часть текста: президиума за сценой в ЦДЛ - многолюдная очередь. Стоим в ожидании, когда нас выведут в почетный караул к стоящему на сцене гробу. В основном тут - незнатные. Лишь незадолго до конца прощания появляются те, кто по традиции завершает ритуал, кто попадает потом на ленты кино и фото хроники: Полевой, Федин. Говорят, Лидия Корнеевна Чуковская заранее передала в Правление московского отделения Союза писателей список тех, кого ее отец просил не приглашать на похороны. Вероятно, поэтому не видно Арк. Васильева и других черносотенцев от литературы. Прощаться пришло очень мало москвичей: в газетах не было ни строки о предстоящей панихиде. Людей мало, но, как на похоронах Эренбурга, Паустовского, милиции - тьма. Кроме мундирных, множество "мальчиков" в штатском, с угрюмыми, презрительными физиономиями. Мальчики начали с того, что оцепили кресла в зале, не дают никому задержаться, присесть. Пришел тяжело больной Шостакович. В вестибюле ему не позволил снять пальто. В зале запретили садиться в кресло. Дошло до скандала. Гражданская панихида. Заикающийся С. Михалков произносит выспренние слова, которые никак не вяжутся с его равнодушной, какой-то даже наплевательской интонацией: "Oт Союза писателей СССР...", "От Союза писателей РСФСР...", "От издательства Детская литература...", "От министерства просвещения и Академии педагогических наук..." Все это произносится с глупой значительностью, с какой, вероятно, швейцары прошлого века во время разъезда гостей...

5. Сборник "PRO ET CONTRA". 2. Сим. Дрейден: Вспоминая Корнея Ивановича

Входимость: 1. Размер: 43кб.

Часть текста: вкуса, изумительных творческих сил и, главное, единственный. Во всем мире нет другого Образцова. Он сам изобрел свою профессию; сам создал целую отрасль искусства, и его куклы, по-моему, талантливее многих живых артистов". В том, что писал мне Корней Иванович об Образцове, не было и намека на аффектацию, минутное увлечение. С первых же встреч Образцов поразил и привлек Корнея Ивановича незаурядностью своего артистического и писательского дарования, открытостью, самостоятельностью суждений. Высоко ценил Корней Иванович и талант Образцова-публициста. Прочитав одну из полемических его статей, посвященную воспитанию детей, пишет Образцову: "Дорогой Сергей Владимирович! Я всегда говорил, что Вы великий писатель. Ваше литературное мастерство недосягаемо. Давно уже я не читал публицистической русской статьи, которая была бы так чудесно построена, так убедительна, так лаконична. О теме я уже не говорю. Это самая жгучая тема - из всех возможных. Дорогой Сергей Владимирович, не бросайте этой темы. У нас в Переделкине (городок писателей) нет ни бани, ни сберкассы, ни клуба, ни почты (клуб и почта...